Книга Воспоминания воображаемого друга - Мэтью Грин

— Я не так много знаю о волчанке. Это, конечно, плохо, мне следовало побольше прочесть об этой болезни. Я бы так и сделала, но в последние дни я занималась только исчезновением Макса. Можем ли мы что-нибудь для вас сделать?

— Спасибо, у меня все хорошо. Я прохожу курс лечения и пока справляюсь, но это непредсказуемая болезнь. Мне страшно подумать, что наступит момент, когда я проснусь утром и пойму, что у меня уже нет времени, чтобы повидаться с сестрой и с ее детьми. Я хочу с ними познакомиться.

— Это, должно быть, очень тяжело, — говорит миссис Палмер.

— После того как я потеряла моего Скотти, я уже не надеялась, что смогу прийти в себя. Но здесь, в этой школе, мне было хорошо. Я вернулась к жизни. Это место напомнило мне о том, что в мире еще есть добро, что есть дети, которым я нужна. Не было ни одного дня, когда бы я не думала о моем мальчике, но я продолжала жить и, думаю, делала что-то хорошее.

— Это так, — говорит миссис Палмер.

— Но после исчезновения Макса я снова поняла, какой непредсказуемой может быть жизнь. Каждую ночь я молюсь, чтобы с Максом все было хорошо, но никто не знает, чем все закончится. Сегодня ты есть, завтра тебя уже нет. Так было с моим Скотти. Когда-нибудь будет и со мной. Я не хочу ждать, когда в моей жизни останутся одни лишь сожаления и я уже ничего не смогу сделать.

— Да, я вас понимаю, — говорит миссис Палмер. — Завтра я позвоню Рич в отдел персонала и попрошу, чтобы вам искали замену. Я этим занялась бы лично, но вряд ли у меня сейчас найдется время на собеседования. Но безработных учителей хватает, так что будет нетрудно найти квалифицированного специалиста. Вы думаете о том, чтобы вернуться к нам на будущий год?

Миссис Паттерсон вздыхает, вздох получается как настоящий, хотя я знаю, что все, что она говорит, ложь. Она так хорошо притворяется, даже не верится.

— Я бы хотела думать, что вернусь, — говорит она. — Вы не будете против, если я сообщу вам об этом весной? Сейчас трудно сказать, как я буду себя чувствовать через полгода. Скажу честно, мне было бы тяжело приходить в школу каждый день и понимать, что Макса здесь нет. Если бы я только была здесь в пятницу, всего этого могло бы и не случиться.

— Не говорите глупостей, Рут.

— Это не глупости. Если бы я…

— Перестаньте, — говорит миссис Палмер и протягивает руку ладонью вперед, как регулировщик на переходе. — Вы ни в чем не виноваты. Макс не сбежал. Его кто-то похитил. Если бы его не похитили в пятницу, его бы похитили в другой день. Полицейские говорят, что случайных похищений практически не бывает. Кто-то все спланировал. В этом нет вашей вины.

— Понимаю. Но все равно это тяжело. Думаю, я могла бы вернуться, если бы нашелся Макс. Но если, упаси господь, он и в сентябре не вернется, не знаю, смогу ли я заставить себя еще хоть раз войти в эти двери.

Чем дальше говорит миссис Паттерсон, тем невиннее она становится в глазах миссис Палмер и тем опаснее кажется мне.

— Не вините себя, — говорит миссис Палмер. — Вы все равно ничего не исправите.

— По ночам, когда я лежу в постели, я думаю о Максе — о том, где он сейчас. Не могу согласиться, что в этом нет моей вины.

— Вы хороший человек, Рут. Не надо, не мучайте себя.

Иногда я спрашиваю Макса: существую ли я только для того, чтобы он признал, что я существую? Чтобы напоминать ему о том, что я существую. Миссис Паттерсон сейчас делает то же самое. Миссис Паттерсон — женщина, которая похитила Макса — пришла в кабинет к миссис Палмер и сделала так, что теперь миссис Палмер доказывает ей, что она не сделала ничего плохого. «Плохой парень» сидит перед миссис Палмер, и миссис Палмер только и делает, что без конца повторяет, что она ни в чем не виновата. Хотя даже сама миссис Паттерсон признала, что виновата.

Миссис Палмер танцует с дьяволом при бледной луне и проигрывает.

К тому же она согласилась отпустить миссис Паттерсон в отпуск до конца года, чтобы та поехала куда-то на запад, к сестре, которой, скорее всего, и на свете-то не существует.

Миссис Паттерсон собирается увезти Макса, а если она это сделает, вряд ли они когда-нибудь сюда вернутся.

Надо спешить.

Я должен нарушить еще одно обещание.

Глава 45

Домой я еду в школьном автобусе, но снова выхожу возле дома семьи Савой, потому что без Макса автобус не остановится возле его дома. Я иду в дом проверить, как там родители Макса, хотя, вообще-то, не для этого сюда приехал. Я не знаю, как добраться до больницы от школы, потому пришлось приехать домой.

Жаль, что я раньше не очень внимательно рассматривал улицы. Папа Макса говорит, что у него в голове карта и он может добраться в любое место. У меня все мои маршруты начинаются от дома. Моя карта похожа на паука, где дом Макса — тело паука, а все дороги в места, куда я хожу, — лапки.

Каждая лапка существует отдельно от других.

Домой к миссис Паттерсон я могу попасть только в ее машине. Это значит, что, если миссис Паттерсон решит больше не приходить в школу, у меня будут большие-большие проблемы. Тогда я никогда не найду Макса.

Если все пройдет так, как я задумал, завтра я вернусь к Максу в машине с миссис Паттерсон.

Родители Макса дома. Я видел их машину, когда школьный автобус проезжал мимо нашей подъездной дорожки. Обычно папа Макса в это время на работе, а мама дома, чтобы встретить Макса из школы. Но сегодня они оба здесь.

Мама Макса в кухне. Она печет печенье. В доме тихо. Не слышно ни радио, ни телевизора. Единственное, что я слышу, — это голос папы Макса. Он разговаривает по телефону в своем кабинете.

Это странно. Я не ожидал печенья и телефонных разговоров.

В доме чисто. Чище, чем обычно. На обеденном столе нет завалов из книг и почтовых конвертов, в раковине нет грязной посуды. Обувь не валяется грудой возле входной двери.

Это мне немного напоминает дом миссис Паттерсон.

Папа Макса выходит из кабинета и идет в кухню.

— Печешь печенье? — спрашивает он.

Я рад, потому что хотел бы задать маме тот же вопрос.

— Отнесу в полицейский участок.

— Ты считаешь, им там нужно печенье? — спрашивает папа.

— Я не знаю, чем еще заняться, ясно?

Мама Макса толкает миску с маслом для печенья по стойке. Миска скользит до самого конца и падает на пол. Миска разбивается. Слышен звон, но миска не разлетается. Ее склеило тесто. Отлетают всего два кусочка стекла.

Мама Макса начинает плакать.

— Господи! — кричит папа Макса.

Он смотрит на разбитую миску. Один из отколовшихся кусочков скользит по линолеуму и останавливается рядом с его ногой. Папа смотрит на осколок миски, потом снова на маму.