Книга Я их всех убил - Флориан Дениссон

этого ее нужно было полностью изолировать: ни под каким предлогом ей нельзя было предоставлять пространство для самовыражения. Вот почему я позволял другим индивидуальностям появляться на значительное время. Каждая должна была на сто процентов самореализоваться и жить полной жизнью. Мы обеспечили каждой новые документы, и я решил, что анаграмма имени человека, который наилучшим образом воплощает их сущность, послужит элегантной отправной точкой. Для безалаберного артиста, который преклонялся перед композитором Карло Хеммерлингом – наверняка он слушал его музыку в детстве в одной из приемных семей, в Швейцарии, – мы выбрали анаграмму «Харл Коммегерлин». Это было скорее забавно, и мы продолжили дальше в том же духе. Фамилия Нины происходит от…

– Все это нам известно, – прервал его Максим.

Беккер вытаращил глаза от изумления:

– Правда? Вы нашли исходники анаграмм? Снимаю шляпу. И, несмотря на это, вы не догадались, кто такой на самом деле Кристоф Корню?

Жандарму не очень нравился снисходительный тон, на который перешел доктор, но он решил не обращать на это внимания: все-таки Беккер по-прежнему был пленником в собственной кают-компании.

– Я не очень понимаю, как вам удалось все это обустроить, – сам себя спросил Максим.

– Это только кажется сложным, а в конечном счете все довольно просто. Я установил четко организованный порядок с расписанием для каждой личности. Таким образом, у каждого была своя профессия, свой дом и вся полнота жизни. Колин, отличающийся исключительным интеллектом и склонностью к математическим построениям, выбрал своим призванием биржу и самоокупаемые прогнозируемые модели, которые самовоспроизводятся в зависимости от психологических характеристик рынка. Именно он очень быстро стал гарантом финансовой устойчивости всей группы. Его личность активировалась по понедельникам и пятницам, дням повышенной биржевой активности, и обеспечивала комфортную жизнь всем остальным. Из практических соображений доходы, получаемые различными индивидуальностями от их деятельности, переводились на один и тот же банковский счет. Иони оказался блестящим геймером. Благодаря спонсорам и донатам он тоже существенно пополнял общий счет. Его днями были четверг и, естественно, суббота. Что касается остальных дней недели, Нина появлялась по вторникам, а Харл, которому нужно было время, чтобы писать музыку, по средам и воскресеньям. Ритуал должен был соблюдаться неукоснительно, и чем обыденнее и спаяннее становилась эта рутина, тем решительнее уходила вглубь токсичная личность Кристофа Корню, что было в интересах остальных четверых.

Максим подумал о предметах, которыми сам пользовался на сеансах медитации: акупунктурный коврик с цветами лотоса, благовония, бинауральные[32] звуки, которые погружают мозг в полубессознательное состояние.

– Они прибегали к самогипнозу, чтобы переходить от одной индивидуальности к другой, верно?

– Именно! – закивал Беккер. – Мне пришлось обучать их месяцами, но я хотел, чтобы к выписке Кристофа все было готово. При соблюдении этой методики я мог быть спокоен, что никаких неприятностей не случится.

– Вот только два дня назад эта благодать закончилась…

На лице у психиатра появилось изумленное выражение.

– Как это? – спросил он.

– Ваш параноидальный и склонный к насилию Кристоф Корню взялся за старое!

– Боюсь, я вас не совсем понимаю, – серьезно ответил доктор.

– Мы обнаружили кровь в местах проживания всей вашей четверки. И пытаемся понять, что произошло.

Лицо Беккера совершенно переменилось: к нему вернулись и хитроватый вид, и поучительный тон.

– Вы так и не поняли? Это его собственная кровь! Он сам себя калечил! Мне так и не удалось узнать, каким образом его личности удалось всплыть на поверхность. Он как раз сидел здесь, в моей спальне, а тут ввалились вы в своих сапожищах, и все пошло прахом!

Доктор осознал, что готов вспылить, и взял себя в руки, тут же понизив тон.

– И все же очевидно одно, – продолжил он уже спокойнее. – Он ослабил остальные индивидуальности до такой степени, что смог нанести им физические увечья и захватить контроль.

– И все же он признался в том, что убил этих четверых человек! Он даже составил нам список! Зачем? – проворчал Максим.

Саже, до того спокойно и внимательно слушавший, решил вмешаться:

– Макс, может, теперь ты снимешь наручники с этого господина?

Продолжая сверлить психиатра недобрым взглядом, Максим ответил дяде:

– Ключи в кармане моей куртки, куртка в машине, в багажнике. Принеси, если хочешь, я пока останусь с ним.

Анри надел теплый плащ и вышел. Беккер снова заговорил:

– Я, кажется, догадываюсь, почему он это сделал, и даже почти уверен. Он боится меня, боится моей терапии и знает, что я способен снова полностью подавить личность Кристофа Корню и отправить ее навсегда в каменный мешок. Однажды с ним такое уже случилось: теперь в нем заговорил инстинкт самосохранения. Он обвинил себя в убийствах, чтобы отправиться в тюрьму, лишь бы его снова не поместили в какую-нибудь психиатрическую лечебницу, где я мог бы его отыскать. Кристоф не вполне осознает, что личности, сосуществующие в его теле, – всего лишь порождения его рассудка. Он действительно думает, что убил четверых человек. А значит, его место в тюрьме. Если бы вы не пустили все под откос, я мог бы узнать, живы ли еще Нина и другие… А вдруг ему удалось полностью их уничтожить…

Его голос вдруг задрожал, и Максим увидел, как из его левого глаза скатилась слеза.

– Годы работы и исследований. И все разрушено за несколько часов, – всхлипнул Беккер. – Я даже не смог понять, как ему удалось всплыть на поверхность.

Доктор овладел собой и снова поднял голову:

– Вы сказали, что в разных домах обнаружилась кровь, да? А что еще? Кристоф что-нибудь сказал или сделал, чтобы объяснить свой поступок?

– Мы обнаружили ГГБ в следах крови некоторых жертв, – снизошел до ответа Максим, – если теперь можно так их называть… Корню не желал говорить ничего, кроме одной фразы, которую повторял без конца: «Я их всех убил». Еще он упоминал ваше прозвище, Капитан, – именно так я вас и вычислил; но это вы уже знаете. Теперь я немного лучше понимаю, почему он впадал в такой ужас при мысли, что вы можете появиться.

– Ничего другого?

– Ничего особенного, кроме того факта, что он проглотил ключ. Этот ключ открывал складской бокс, где мы и нашли мобильные телефоны этих… личностей.

Беккер вытаращил глаза и выпрямился:

– Правда? А что еще было в этом боксе?

– Музыкальные инструменты и большая часть мебели из квартиры Харла Коммегерлина.

– Господи, ну конечно! – вскричал доктор как раз в тот момент, когда Анри вернулся и освободил его от оков.

Отставной жандарм помог ему подняться, и психиатр присел на банкетку, массируя красные отметины, оставленные на его запястье слишком тесными наручниками.

– И?.. – подтолкнул его Максим.

– Кристоф, конечно же, выбрал самую уязвимую из личностей. Харл