Книга Дневник восьмиклассника. Второе полугодие - Юрий Ра

они уже не дети (по их мнению) — это ничего, у взрослых такое тоже случается.

К счастью, угроза со стороны учительницы осталась нереализованной, мы продолжили заполнять мозги уравнениями диссоциации. Так что Ирка снова осталась с неудовлетворенным любопытством. А на перемене, извини-некогда, я потопал к директору.

— Вызывали, Олег Александрович? Здрасьте!

— Вызывал. Сам-то ты заскочить не догадался. Вот почему так, Корчагин, когда тебе надо, ты приходишь отпрашиваться, а как всех победил, то тебе лень прийти рассказать?

— Ой, Олег Александрович, вы вон про что! Не, я еще не победил. Опять же где мои победы, а где вы. Неудобно лезть без крайней нужды.

— Неудобно ему. Статью, кстати, так и не дал почитать.

— Черновик же. Лучше я итоговую версию вам принесу. В журнале.

— Что, уломал-таки «Технику-молодежи» напечатать себя замечательного? — Директор школы смеется как классический Де Ниро, только в углах глаз не по пять морщин, а меньше.

— Скорее всего. Парни там веселые, статья ложится в политику редакции. НУ и я писать умею.

— Тема какая? — В прошлый раз шеф не поинтересовался, видать не верил в успех предприятия.

— Прогноз развития городской инфраструктуры через сорок лет.

— Слова какие умные — инфраструктура, прогноз. Чему-то мы вас всё-таки научили, не смотря на весь наш опыт и ваше старание.

— Ну да, пролитая вода впитывается в землю независимо от мнения грунта.

— Ладно, философ, иди уже. Я сильно удивлюсь, если тебя опять напечатают. И порадуюсь. «Раз везение, два везение — помилуй Бог! Надо же когда-нибудь и умение…»

'Вчера на третьем уроке Ирка просто вынудила меня вкратце сообщить причину похода к директору, ну и цель моей поездки в Москву до кучи. Учитывая, что это был русский язык, её поведение не осталось безнаказанным. Для меня. Вот почему так, ручкой в бок меня пыряла Долгополова, а подняли со своего места Корчагина!

— Корчагин, встань! Кто тебе разрешал разговаривать во время урока? — А я молчу как взрослый, не желая раскачивать ситуацию.

— Что молчишь? Теперь, когда я задаю вопрос, уже мог бы и раскрыть свой рот.

— Вы правы, Галинишна, зря я шептался. — А сам украдкой показываю кулак Долгополовой. — Постараюсь вести себя сдержаннее.

— Вот что, Корчагин, — похоже, я сбил настрой училке, которая не ожидала от меня такого смирения. Ей хочется драйва, а противник не лезет в драку. Сочувствую. — Может, ты всему классу расскажешь, о чем ты так настойчиво шептал своей соседке в ухо? — Ага, нашла наша дорогая классная тему для продолжения беседы.

— Да все и так небось знают. Я пытался напомнить Ире, чем сложноподчиненные предложения с придаточными изъяснительными отличаются от сложноподчиненных предложений с придаточными обстоятельственными.

Уф, кажется, я не перепутал местами слова в этом заклинании. И падежи вроде все в порядке. В классе повисла тишина такая, словно я произнес заклинание онемения. А у Долгополовой еще и глаза на лоб вылезли.

— Корчагин, ты сам сможешь повторить то, что только что сказал? Я уж не говорю про разницу, которую ты не знаешь.

— Это чегой-то я не знаю разницу? Мы ж недавно проходили. Там придаточное предложение относится к сказуемому, а там — к подлежащему. Типа.

— Удивлена. Ну раз даже Корчагин выучил разницу, значит и до остальных тема дошла, я теперь уверена в этом. И впредь не болтай на уроке.

Во как я лихо отбоярился, даже скандал смог предотвратить! Может, и раньше такой номер бы прошел? Но история не знает сослагательного наклонения, тем более что, устраивая боевые действия в классе русского языка и литературы раньше, я исходил из того, что после восьмого свалю. А тут вон чего — решил остаться в школе, чтобы потом долбиться в двери журфака с парадного входа. И что самое смешное, только жизнь покажет, прав ли я'.

После звонка с урока на меня посыпались поздравления с очередной победой в споре с училкой.

— Миха, как ты отмазался зачетно! Признавайся, нарочно фразу зубрил?

— Да такое не выучишь, он стопудово где-то записал на шпаргалке, а потом прочел. Признавайся, бумажку в карман сунул?

— А пошли все сегодня в коробку!

Пацаны, поставившие меня на лёд, достаточно быстро перетащили и в хоккейную коробку, где иногда просто гоняли как бешеные, периодически втыкаясь в бортики, но чаще по-настоящему играли в хоккей. Если смотреть на каток сверху и представить, что люди — это молекулы, то большой каток напоминает воздух в помещении при комнатной температуре. А коробка — это уже баллон, который нагрели так, что он вот-вот рванет. У молекул совсем другие скорости, стенки сосуда прямо гудят от бьющихся об них молекул.

Вот и я теперь такая же молекула. Больно, весело, совершенно не страшно. Купил стеклопластиковую клюшку, так что теперь я тоже хоккеист. Первое же посещение катка дало понимание, что краги — не блажь, а совершенно необходимый элемент снаряжения. Без которого все обходятся. Никто никому пальцы еще не сломал, но клюшкой по рукам прилетает часто и больно.

— Я не пойду. Буду краги себе пробовать шить.

— Да ладно, Корчага! Что ты, принцесса что ли! Все так гоняют, и ничего.

— А у меня это, у меня мозги, вот. Я не хочу потом ходить с гипсом на пальце как Евсюк.

— Так Евсюку ты же их и сломал тогда!

— А сам не хочу. Сказал, буду краги шить, значит буду.

«А идея как раз совсем простая. Я посмотрел на настоящие краги. Вернее, на одну, старую и рваную, которую притащил один пацан в коробку — такое мне не сшить никогда! Посмотрел на то чудо, которое сшил себе Де́нис: он нашил на старую перчатку кожзаменитель от портфеля в один слой — удар держит чуть лучше, чем никак. А потом покумекал и вспомнил боевые рукавицы, виденные на каком-то не то турнире, не то фестивале реконструкторов. Вот такое я смогу! Рабочие рукавицы