Книга Князь мертвецов-2 - Илона Волынская

class="p">Альв извернулся в воздухе, поворачиваясь так, чтоб об мостовую грянулся его противник.

- Я слишком долго не вмешивалась. С тех самых пор, как мертвые перестали толпами бродить по земле. - Морана разглядывала разоренный двор как картину за стеклом. - Не знаю, как много еще времени пройдет - десять лет, двадцать. Но дело идет к чудовищных размеров переработке! Брат пойдет на брата, сын на отца, жена на мужа, - она повернулась к Мите и уставилась на него огромными, полными абсолютной, непроницаемой, болезненной тьмы глазищами. - А там, глядишь, и снова, как в позабытые людьми времена, заскрипит, перекосится колесо, что вечно вертят Морана и Жива, и орды не-живых опять побредут по земле. Полагаешь, в этих обстоятельствах я не имела права подобрать оставленное душой тело одной из моих Внучек, как... как нищая подбирает выброшенное платье?

- Этого не может быть. - Митя упрямо набычился. Потому что иначе ... иначе приходилось признать, что общеизвестные истины вовсе не были истинами, а он сам напрасно злился все эти годы. Ну, почти напрасно ...

- Моя мама... Рогнеда Меркулова-Белозерская была слабосилком! Почти без Мораниной ... без твоей силы! Как это может быть, если она — это ты! То есть, ты - она!

- Что было, то взяла, с тем и жила. Так даже проще, не приходилось бояться, что Сила вырвется из-под контроля, - небрежно отмахнулась она.

- Но ... но ... но... - теперь Митя уже не смотрел в стекло. Он повернулся к ней и глядел только на нее, не отрываясь. — Это значит, что ... мой отец ... был женат на ... на самой ... на ...

Они долетели разом. Погромщик, которого выкинул альв. Сам альв сверху. Показалось или и впрямь был слышен сухой треск ломающихся костей?

- Он был женат на мне, - сказала Смерть. - Я его выбрала.

- Но ...

Рулон белоснежной ткани развернулся, и его складки медленно и плавно опадали на лежащих - будто накрывая их саваном.

- Мальчик мой! - укоризненно перебила она. - Я все же Темная Дама, даже если мое воплощение не слишком красиво и не наделено великой Силой. Я бы заполучила любого, кто мне подошел, но твой отец... Подходил идеально! Трезвомыслящий циничный карьерист, в душе одержимый неистовой жаждой справедливости. Я посчитала, что немного справедливости — это именно то, чего мне не хватает, - она прищурилась, разглядывая картинку за стеклом.

Погромщик был неподвижен, альв шевельнулся, пытаясь подняться на четвереньки.

- Но знаешь, - на ее бледном, с мелкими острыми чертами лице вдруг мелькнул слабый румянец. - Я получила даже больше, чем желала. Шесть лет с твоим отцом были ... удивительны. - и неуверенно добавила. - Я даже, наверное, была ... счастлива? Точно не знаю, у меня не слишком большой опыт в счастье. Но в прошлом своем браке я ничего такого не чувствовала... - она совсем сбилась и замолчала.

Митя широко распахнутыми тазами глядел на смущенную Смерть! На свою ... маму?

В самом деле, по-настоящему, от начала и до конца - маму? Это всегда была она? Шелест шелков, тонкая прохладная рука, сжимающая его детские пальцы на прогулке в Александровском саду, сказки, которые она рассказывала...

Он вдруг истошно закричал, сжимая виски руками. В голове словно бомба взорвалась, возвращая утопающую в сумраке спальню, где темная тень сидит у его изголовья, и звучит над головой загадочный холодный голос:

- Две ночи ночевал Иван-царевич с Марьей Моревной, прекрасной королевной, в ее белом шатре на ратном поле. И родились у них сыновья! Два, два сына, не один, как в сказках рассказывают, не три, два! Близнецы. Священная пара, похожие, как две капли воды. Кощ. И Крук. Они были смелыми, мои мальчики. Настоящими воинами ... тогда все были воинами. Всегда вместе. Вместе первый раз упокоили, вместе в первый раз убили. А вот умереть ... Они тоже долго уходили от смерти. Совсем как ты... Смеялись даже: «Матушка подождет». А я ... я что ж ... Я ждала. А потом их просто задавили числом.

«Как сейчас. Как меня.» - подумал Митя.

Поднявшегося на колени альва ударили обломком доски. Его швырнуло вперед, будто им играли в лапту. Альв рухнул на булыжники двора, и тут же по нему перекатился клубок из сцепившихся тел.

- Кощ всегда считал, что он старший, потому что родился первым. А старший должен заботиться о младшем. И когда Крук упал, Кощ накрыл его собой, руки-ноги растопырил, спину выгнул. Копье пробило ему спину, но не дотянулось до брата. На Крука хлынула Кощева кровь, а потом и сам он рухнул брату на грудь и тогда ...

Крук содрогнулся всем телом, и вздохнул. Встал и открыл глаза, - монотонным голосом повторил Митя, не отрывая глаз от ползущего пo булыжникам альва. Тот еще цеплялся ногтями, подтягивая непослушное тело, и слепо запрокидывал будто красным платком накрытое лицо.

- Ты просил эту сказку раз за разом, - блекло улыбнулась она. - Всегда так радовался, когда Крук вставал ...

- А я спрашивал, что сталось с Кощем? - все тем же монотонным голосом спросил Митя. Она не ответила, да он на самом деле и не ждал ответа. Теперь он помнил, что не спрашивал никогда. Ему, маленькому, для счастливого конца хватало пробуждения Крука. - Кощ — это ведь Кощей? Бессмертный лич?

Альв полз, ладонями и локтями подтаскивая за собой непослушное тело ...

- А Крук - мой смертный сын, Истинный князь, предок и родоначальник всех Моранычей. - кивнула она. - Он прожил долгую жизнь, очищая мир от нежити. Прежде, чем вернулся туда, откуда его выдернул брат. Ко мне. Кощ ... Он спас брату жизнь. - Митя вдруг увидел, как в уголках ее глаз блеснули слезы! Смерть плакала! - А вот ему помочь уже никто не смог, - прошептала Морана и ладонями обняла Митино лицо. Наклонилась и поцеловала его в лоб.

- Я ... Я вспомнил! - выдохнул он. - В детстве ты ... ты меня никогда не целовала!

- Потому что поцелованный Смертью — это вовсе не метафора, - грустно улыбнулась она.

Боль в висках отпускала, сменяясь ощущением онемения и накатывающего равнодушия. Наверное, ему следовало... как это называется? Переживать? Волноваться? Бояться? Но он вдруг перестал понимать, что означают все эти чувства. Его заполняло спокойное, холодное уютное безразличие.

- Станешь ты живым или не-мертвым сыном Мораны,