Книга Социальный вид - Мэттью Либерман

Идея ясна: мозг социален по своей сути. Первые признаки этого обозначились более ста миллионов лет назад. Мы запрограммированы поддерживать связи с людьми. Наше внимание снова и снова как магнитом притягивается к размышлениям о разуме окружающих. Наша сущность, называемая «я», налаживает гармонизацию с окружающими, приводит убеждения к общему знаменателю, заставляет контролировать свои импульсы во благо коллектива. Биологическая сущность нашей социальности важна — она выбрасывает прискорбно незавершенную для большинства теорию о том, кто мы есть.

Люди вокруг нас мотивированы исключительно эго­истичным стремлением к удовольствию и избеганию боли. Это твердили многим поколениям, и это действительно мощный, но далеко не единственный фактор, определя­ющий поведение. Оглянитесь по сторонам — вы увидите множество поступков, идущих вразрез с личными интересами. Их трудно понять, поскольку мы еще не полностью уяснили, какие же мы на самом деле.

Что теперь делать? Осознание социальности дает пищу для размышлений и удовлетворяет экзистенциальную потребность в самопознании. Это неплохо, но понимание природы социальности гораздо важнее. Все наши поступки и все организации, к которым мы принадлежим, зависят от нашего восприятия того, кто мы есть. Только задумайтесь, как удивительно устроен наш мозг, и вспомните, что его основная часть отвечает за социальность. Почти весь день, пока мы находимся на работе или на учебе, уникальный социальный механизм в голове нам вроде бы только мешает сосредоточиться на действительно важных текущих задачах.

В главах 10, 11 и 12 вы убедитесь, что такое утверждение в корне неверно. Социальность улучшает практически все аспекты жизни. Если совсем немного изменить институции и наши собственные цели, мы станем умнее, счастливее и продуктивнее.

Цена счастья

Все хотят жить хорошо, быть счастливыми и здоровыми. Общество это стремление всячески поддерживает: счастливые и здоровые люди продуктивнее, доставляют всем меньше неприятностей и обходятся дешевле. Иеремия Бентам основал свою теорию утилитаризма на принципе величайшего счастья. Он подразумевал, что в правильно устроенном обществе у людей значительно больше удовольствий, чем страданий. Главный вопрос встал перед человечеством, едва наши пращуры научились задавать вопросы: что же нужно для счастливой и здоровой жизни? Однозначного ответа не нашлось за сотни тысяч лет. Возможно, мы всегда подходили к этому вопросу неправильно — так давайте посмотрим с другой стороны.

В 1989 году было проведено масштабное исследование — более 200 тысяч первокурсников опросили на предмет их жизненных целей402. Чаще другого студенты упоминали финансовое благополучие. Возможно, они начитались Айн Рэнд. В главной книге этой писательницы — романе-антиутопии «Атлант расправил плечи» (Atlas Shrugged, 1957) — герой утверждает, что «деньги — источник всех благ». Возможно, что первокурсники оказались не по годам мудры. И если Бентам был прав по поводу боли и удовольствий, то с прорвой денег достаточно легко избежать жизненных передряг и получить все возможные удовольствия.

Хотите посетить экзотические страны и питаться в лучших ресторанах? Желаете облететь Землю по орбите? Все это вам доступно при наличии кругленькой суммы. Безусловно, все любят деньги, ведь с ними исполняются любые желания. Но приносят ли они счастье? Экономистов этот вопрос волнует уже не один десяток лет403. Отчасти потому, что индивидуальный и государственный доход давно считается объективным показателем благополучия.

Деньги сосчитать несложно, а вот благополучие измерить нельзя. Поэтому общество воспринимает деньги целью, а не средством ее достижения. И все же «счастье», «удовлетворенность жизнью» и «субъективное благополучие» вполне измеримы. Надо просто задать примерно такой вопрос: «Удовлетворены ли вы сейчас своей жизнью в целом с учетом всех обстоятельств?» И люди расскажут. И через год повторят примерно то же самое. Потому что на этот вопрос у всех всегда заготовлен четкий, убедительный ответ.

Связь между деньгами и благополучием можно изучать разными способами, и экономисты, похоже, испробовали их все. Каждый раз они приходили к выводу, что счастье все-таки не до такой степени в количестве денег, как принято об этом шутить. Возьмем несколько стран и для каждой рассчитаем средний показатель благополучия и средний доход населения404. Обнаружится закономерность: жители стран с высоким доходом считают себя счастливее. Однако анализ только одного показателя малоинформативен — помимо дохода между странами имеется множество других различий. В богатых странах больше гражданских свобод, лучше образование и здравоохранение, в них менее коррумпировано правосудие. Однако валовой внутренний продукт может попросту обеспечивать один или больше факторов, непосредственно влияющих на благополучие.

Рассмотрим другие исследования. Ученые искали связь между деньгами и счастьем в отдельно взятых странах. Эд Динер, к примеру, анализировал опросы тысяч взрослых граждан США405. Он зафиксировал статистически значимую, но весьма умеренную связь. Доходом объяснялось только около 2% расхождений по уровню счастья, и то когда речь шла о прожиточном минимуме: если доход ниже минимального, то лишняя тысяча сразу добавит море счастья. Однако как только базовые потребности удовлетворены, значение роста дохода для благополучия существенно падает.

Некоторые исследователи полагали, что для уточнения связи финансов со счастьем надо отслеживать изменения материального состояния в течение некоторого времени. Например, в одном эксперименте фиксировали доходы с 1946 по 1990 год и сопоставляли с их отчетами о благополучии406. Шокирующие результаты приводятся на рис. 10.1: доход респондентов (с учетом инфляции) за это время более чем удвоился, а счастье осталось на прежнем уровне. Экономисты называют это явление «парадокс Истерлина»[17], оно характерно для многих стран, но больше всего для Японии407. С 1958 по 1987 год реальный доход японцев вырос на 500%, как и различные материальные блага (например, количество владельцев автомобилей увеличилось с 1% до 60%)408. Но, несмотря на это, японцы за 30 лет не стали счастливее.

Рис. 10.1. Колебания дохода и благополучия граждан США (с 1946 по 1989 год)

Источник: Easterlin, R. A. (1995). Will raising the incomes of all increase the happiness of all? Journal of Economic Behavior & Organization, 27(1), 35–47

Не знаю, как вам, а мне это совершенно непонятно. Деньги достаются мне трудом, я стараюсь заработать побольше. Потому что уверен, что мне и моей семье они принесут радость. Это возвращает нас к предыдущей остановке финансового поезда к счастью. В течение примерно десяти лет несколько экономистов наблюдали за изменениями дохода группы людей и анализировали, какое отношение он имеет к их благополучию. Оказалось — никакого.

Одни участники эксперимента начали зарабатывать больше, другие — меньше, но на счастье тех и других это никак не влияло. Мне кажется, чем больше я заработал денег, тем лучше для меня, но, похоже, я ошибаюсь.