Книга Король гоблинов - Кара Барбьери

Один раз подруга скривилась от боли, когда когти крылатого противника полоснули по ткани толстых штанов, но тут же избавилась от помехи и продолжила сражение.

Похоже, наша стратегия сработала, потому что орел начал махать крыльями медленнее, а поднятые ими порывы ветра утратили силу и перестали сбивать нас с ног. Прицеливаясь в очередной раз, я с удивлением заметила стрелу, прилетевшую в Хресвельга с другой стороны. Хотя выстрел не задел монстра, он сосредоточил внимание на новом противнике.

Я мысленно выругалась, промчалась по ледяной пустоши и сбила с ног Сорена в ту самую секунду, как в воздухе над ним мелькнули острые когти.

– Ты чем думал? – выкрикнула я, задыхаясь от ярости и быстрого бега.

– Я могу помочь. У меня есть стрелы, – ответил Сорен.

– Но ты не в состоянии пользоваться луком из-за отсутствия ощущения глубины! И чуть себя не угробил! – снова закричала я, чувствуя, что голос звенит от отчаяния. Мысль о том, что я могла потерять Сорена, жгла меня каленым огнем. – Лучше отдай мне стрелы и отправляйся к остальным. Вы должны предоставить сражаться нам с Диаваль. Не хватало мне еще беспокоиться, как бы тебя не убил этот пожиратель трупов!

Он согласно промычал и сунул мне в руки колчан. Я перебросила запасную амуницию через плечо и сосчитала собственный боезапас. Проклятие! Если не удастся одолеть орла к моменту, когда стрелы подойдут к концу, нам не поздоровится.

– Дурацкие одноразовые снаряды, – пробормотала я себе под нос, пока Диаваль держала Хресвельга на расстоянии сгустками магии.

Следовало принимать решение, как действовать дальше. Запас колдовства у подруги подходил к концу, а у меня осталось совсем мало стрел. Необходимо было убить монстра как можно быстрее.

– Диаваль! – выкрикнула я. – Заставь орла повернуться ко мне. Хочу попасть ему в глаз!

Она кивнула, вскочила со своего места и броском синей молнии направила крылатого противника в мою сторону. Я застыла с луком и стрелой наготове, выжидая подходящий момент, когда птица-переросток чуть провалится вниз перед набором высоты. Выжидая, когда один из глаз-бусинок широко откроется… сейчас!

Пущенная стрела взмыла в воздух и пронзила глаз Хресвельга насквозь. Гигантский орел тяжело рухнул на землю. Диаваль бросилась к поверженному противнику, чтобы убедиться в его окончательной гибели.

Когда подруга кивнула, я приблизилась и принялась выдергивать неповрежденные стрелы из тела, а затем стала с отвращением протирать их ветошью, избавляясь от следов крови. Метательные снаряды обнаружились не только мои. Но в этих бесплодных враждебных землях не следовало пренебрегать ничем. Стрелы всегда пригодятся. Труп гигантской птицы источал ужасное зловоние, но остатки тепла компенсировали неудобство.

* * *

Когда мы расположились на ночлег, я прижала голову Сорена к груди и нежно провела ладонью по его щеке.

– Прости, – тихо прошептала я, – если мои слова во время битвы тебя обидели. Знаю, не следовало выражаться так резко. Я просто… просто сосредоточилась на сражении и не могла вынести мысли, что ты пострадаешь.

– Я все понимаю, – кивнул Сорен. Его дыхание приятно согревало мою кожу. – Это мне нужно извиняться. От меня и требовалось-то лишь сидеть с остальными. Но я не хотел становиться обузой.

– Ты не обуза, – заверила я, гладя его по бледной щеке.

– Нет, ты была права тогда. Мне нужно смириться с новым состоянием, и однажды все наладится. Однако я должен следовать собственным путем и дать себе время на исцеление, – выдохнул Сорен и спустя пару секунд добавил: – Иначе подвергну опасности вас всех.

Я наклонилась и нежно поцеловала его. Большего не позволили бы лежащие к нам вплотную спутники и истощение после нескольких дней тяжелого пути.

Той ночью я заснула успокоенная, испытывая уверенность в завтрашнем дне и в выздоровлении Сорена. А потому особенно больно оказалось обнаружить его исчезновение после пробуждения.

20. Олень и король гоблинов

На груди больше не покоилась голова возлюбленного, а тело заледенело без его тепла под боком. Я лежала и смотрела на то место, где должен был находиться Сорен, но вместо него остались только лук и колчан со стрелами. В сознании проносилось множество мыслей, но громче всех звучало отчаянное: «Почему?!»

Меня грозила затопить волна эмоций. Их сдерживала лишь решимость не позволить себе развалиться на куски при спутниках. А потому я смотрела и смотрела на то место, где лежал Сорен. Затем закрыла глаза и попыталась нащупать связующую нить, хоть что-то, но… не почувствовала ничего. Ничего в воздухе. Ничего в завывании ветра. И когда выползла из убежища наружу, то не ощутила ни сердцебиения тысяч живых существ и не увидела разноцветных следов. Стыд заполнил пустоту на месте сил оленя, которые покинули меня, в точности как Сорен. Бросил в этих ужасных землях на почти верную смерть от когтей Фьялара. По щеке скатилась одинокая слезинка.

Остальные члены нашей группы ничего не говорили. И я была им за это благодарна. От боли внутри все сжималось так, что от тошноты удерживал только пустой желудок. Неужели придется снова пережить эту гнетущую пустоту, это ощущение, что тело развалится на куски, если перестать обхватывать себя руками? Я услышала стон и только потом поняла, что сама исторгла его. Так всегда происходит, когда кому-то доверяешь. Рано или поздно они разбивают тебе сердце и оставляют в одиночестве собирать его острые осколки. Мне казалось, я знала Сорена. По крайней мере, знала в достаточной степени, чтобы быть уверенной: он никогда не сбежит от проблем.

Для любого гоблина потеря глаза стала бы серьезным испытанием. Что там говорить, в Пермафросте слабостью считалось даже проявление эмоций! А признаком силы являлась способность сражаться. Раньше мне никогда не попадались покалеченные обитатели царства вечной зимы. Но я думала, что уж король гоблинов сумеет справиться с подобными предрассудками, особенно при моей поддержке. И даже для оленя сила выражалась в чем-то большем, чем мастерство обращения с оружием.

Сорен всегда старался защитить меня, оберегал на протяжении многих лет. Мне хотелось считать это проявлением заботы. Но теперь я могла постоять как за себя, так и за него самого. Вероятно, гордому королю оказалось тяжело принять эти перемены, учитывая собственное увечье и сложившиеся веками традиции Пермафроста.

Несмотря на сказанные ранее слова, это сражение я не сумела бы выиграть вместо Сорена. Только помочь ему самому преодолеть ненависть к слабому телу, поддержать, заверить в своей любви. И даже этого иногда могло быть недостаточно.

И все же я по-прежнему верила в его чувства. Теплая волна, которая поднималась всякий раз, как мы оставались наедине, являлась достаточным доказательством. Сорен ушел как раз потому, что любил меня и не желал подвергать опасности, не имея возможности защитить. Или что-то вроде того. Уверена, причина исчезновения заключалась вовсе не в недостатке чувств.