Книга 9 часов над Атлантикой - Виктория Мальцева

Я лечу. Лечу в тоннеле, построенном самыми древними строителями жизни, перемещаюсь в лабиринтах судьбы. Здесь не нужно думать, только смотреть, слушать, чувствовать. Не искать нужные ответы, а просто принимать их. Слышать их каждой частицей своей звёздной пыли.

WTF LEO: Видишь?

Betelgeuse: Да.

WTF LEO: Узнала меня?

Betelgeuse: С первого взгляда.

WTF LEO: Я приеду за тобой. Очень скоро. Только дождись.

Betelgeuse: Какого цвета твоя машина?

WTF LEO: Красного.

Betelgeuse: Я буду ждать красный.

WTF LEO: Пообещай мне.

Betelgeuse: Что?

WTF LEO: Обнять, когда встретимся. В любом случае обнять.

Betelgeuse: Обещаю.

Halsey — Sorry (slowed down)

— Извините, у меня рейс в Ванкувер через час. Вы не подскажете ворота?

— Вы пропустили переход в другой терминал. Боюсь, Вам придётся вернуться. Хотите, я провожу?

— Нет, не нужно, спасибо. У меня целый час…

Целая вечность, чтобы найти дорогу домой.

И едва мои ноги добредают до посадочных ворот, мне приходит обычное SMS:

Kerrfoot: Забыл сказать тебе кое-что.

Lea Harper: Кто это?

Kerrfoot: Угадай с трёх раз. Подсказка первая — «девять часов над Атлантикой».

Lea Harper: Лео? То есть, Кай?

Kerrfoot: Кай. Давай так, ты не спрашиваешь, откуда у меня твой номер, я не спрашиваю, как ты узнала моё имя.

Lea Harper: Можешь не говорить, откуда у тебя мой номер. Скажи, зачем соврал?

Kerrfoot: Я не врал. Вернее, врал, но не тебе. Тебе-то я, как раз собирался правду сказать, но ты первая нарекла меня «Лео»! Не хотелось разочаровывать столь наблюдательную леди J. Нет ничего страшнее женского разочарования! Теперь к делу.

Lea Harper: Погоди с делами, я ещё не всё выяснила. Почему «Лео»? Даже если врал не мне, почему именно «Лео»?

Kerrfoot: Первым на ум пришло.

Lea Harper: Странно.

Kerrfoot: Что странно?

Lea Harper: Либо моя жизнь полна совпадений, либо я слишком громко транслирую во Вселенную свои желания.

Kerrfoot: Я склоняюсь к последнему.

Он присылает мне фото.

Дорогой Лео! Я пишу тебе в отчаянии и с некоторой надеждой одновременно. Пусть Боги Счастья примут этот сундук с сокровищами в качестве жертвоприношения на свой Алтарь Одиночества и всячески помогут тебе найти меня.

Адьё!

Твоя Лея

Lea Harper: Откуда она у тебя?

Это мой почерк, моё послание на кусочке картонки от пачки сигарет. Я оставила его в чемодане, брошенном в Барселонском аэропорту.

Kerrfoot: Не забудь забрать свой «сундук» с багажной карусели в Ване. И помни: ты мне должна. Я люблю задачи на смекалку, но эта, ещё и поставленная на таймер, почти взорвала мой мозг! И у меня вопрос: как ты его застегнула?!

Lea Harper: Это исключительно женская магия. Постой… Обалдеть… Обалдеть! Ты подобрал мой чемодан?

Kerrfoot: Вопрос всё ещё открыт: как ты застегнула свой чёртов чемодан?

Lea Harper: Это полный… Это… Нет, ты серьёзно? Боже, какое счастье! Какая, мать её, удача! А ты? Как ты его умудрился закрыть?

Kerrfoot: Старая добрая мужская сила.

Lea Harper: Обалдеть, чувак! Нет, ну ты реально… Чем же мне возвращать долг?

Kerrfoot: Дай подумать… Есть идея. Поймай момент, когда будешь счастлива, сфоткай себя в неглиже и пришли.

Lea Harper: Идёт! Но есть условие.

Kerrfoot: Давай.

Lea Harper: Пришли мне звезду, когда ОНА позвонит.

Kerrfoot: Почему звезду?

Lea Harper: Кое-кто мне недавно напомнил, что все мы сделаны из звёздной пыли.

Kerrfoot: Понял. Сделаю.

Lea Harper: Удачи тебе.

Kerrfoot: И тебе удачи. И помни: лучше всех целуются сорокалетние!

Lea Harper: В таком случае, мне придётся прожить ещё как минимум пятнадцать лет!

Kerrfoot: Береги себя. Береги его.

Lea Harper: И ты береги. Я знаю, мы ещё встретимся. И это произойдёт так же неожиданно и нелепо, как в первый раз!

Kerrfoot: Даже не сомневайся в этом, Бетельгейзе!

Он не обманул — мой ментоловый чемодан одиноко болтается на карусели. Одиноко, потому что из самолёта я вышла самой последней. Ноги отекли так, что не налезают и балетки — двадцать часов лететь — это слишком даже для такого живучего организма, как мой. Но самое странное — это грусть. Казалось бы, радуйся! Пытка окончена! Ты дома! Но нет же, я еле плетусь, пока тащу за собой чемодан и обувь.

Sam smith — Fire on fire (slowed)

Эскалатор, огромный холл Ванкуверского аэропорта.

Это ощущение… оно появляется почти сразу. Тот редкий в сознании момент, когда все звуки мира вдруг становятся отдалённым эхом, а внутри тебя тишина. И ты понимаешь: душа притаилась не просто так. Она замерла в ожидании.

Я узнаю эти глаза мгновенно. И удивляюсь собственному воображению, дорисовавшему остальные черты почти безошибочно. То ли это природа вылепила этого парня по моим слепкам, то ли мои вкусы и ожидания были однажды заточены под него, но я искала его и нашла. Откуда мне это известно? Если отбросить всё разумное и рассудительное, а просто слушать, то каждый мой ген сейчас отчаянно вопит об одном: «Это ОН!».

Прямо передо мной, у стеклянной стены холла аэропорта — единственного выхода на парковку — человек, которого я ждала. Человек, который ждёт меня.

Его лицо… я просто стою, приоткрыв рот, и не могу пошевелиться. Кажется, это состояние величают шоком. Он и впрямь, должно быть, как две капли воды похож на свою мать. Женщину, не выдержавшую схватки с миром. А Лео в инвалидном кресле.

Я улыбаюсь, потому что сложно не улыбаться. И даже не пытаюсь сдерживаться — всё равно бесполезно. Но это первая наша встреча, поэтому во мне очнулась скромность, и я стою, глядя на него немного исподлобья, но то, что беснуется сейчас в моей груди, не скроешь и уже не назовёшь улыбкой — это откровенное предвкушение… счастья.

Он раскрывает свои руки так широко, как будто хочет обнять ими весь мир.

Я отпускаю ручку чемодана, роняю сиреневые босоножки.