Книга Гадание при свечах - Анна Берсенева

– Ты, Алексей? – спросила Даша из кухни, услышав, как он снимает куртку и сапоги.

И услышав ее голос, он тут же понял, в чем дело! Она не ждала его. Не то чтобы он застал ее врасплох, нет. Но она не ждала его, ей был безразличен его приезд, и все у него внутри похолодело.

Он чувствовал это весь вечер – пока она накрывала на стол, спрашивала его о чем-то, включала телевизор. Этого невозможно было не почувствовать, но он все еще надеялся, что ошибся.

И только ночью, когда он придвинулся к ней в темноте и вдруг ощутил, как напряглось все ее тело, – Алексей спросил наконец:

– Что произошло, Даша, скажи мне.

Она помолчала, потом включила бра над кроватью и повернулась к нему.

– Я должна была сразу тебе сказать, Леша… Я больше не могу с тобой жить, я от тебя ухожу.

Он не знал, что сказать. И что вообще можно было сказать на это?

– К кому? – спросил он наконец.

Это вырвалось непроизвольно, и спросил он не потому, что когда-нибудь ревновал ее. У Алексея никогда не было повода подозревать Дашу в изменах, хотя она подолгу оставалась одна. Да он и не был ревнив, ему вообще было не до этого. Но он был уверен в том, что Даша не может уйти просто так, в одиночество, не такая она была женщина.

Кажется, она удивилась его вопросу.

– А откуда ты знаешь? Да, я к одному человеку ухожу… В общем, Леша, с моим уходом, конечно, могут быть связаны для тебя кое-какие неприятности…

– Да уж наверное, – с горечью произнес он.

– Нет, ты не понял. Дело в том, что я не просто ухожу – я уезжаю. То есть совсем отсюда уезжаю, навсегда, ты понимаешь? В Мексику.

– Куда?! – поразился Алексей. – В какую еще Мексику, почему?

– Потому что я выхожу замуж за мексиканца. За капиталиста, можно сказать. И он меня отсюда увозит.

«Какой-то бред! – подумал Алексей. – Да быть этого не может!»

Он даже успокоился слегка, услышав про Мексику: в это невозможно было поверить. Но ведь Даша никогда не была выдумщицей, она даже юмора не понимала, всегда стесняясь этого в компании Алексеевых друзей.

– Я с ним на обыкновенном дне рождения познакомилась, у Наташи Зайцевой, – торопливо говорила она, хотя Алексей совсем ее об этом не спрашивал. – Его одна дама привела – похвастаться. Вроде она на него виды имела. А он возьми и начни за мной ухаживать – танцевать приглашал, телефончик попросил. Назавтра звонит, в ресторан зовет. А потом оказалось, он какой-то промышленник там крупный, и имение еще у него огромное, и он в меня влюбился. Я не сразу согласилась, Леша! – горячо произнесла она.

– Да? Что ж, и на том спасибо, – без радости усмехнулся он.

Даша слегка смутилась, но продолжала:

– Да, я не хочу тебя обманывать: может быть, я в него и не так уж сильно влюблена. В тебя я больше влюблена была когда-то… Но ведь я не девочка, Леша! Ну что у меня за жизнь? Одна да одна, а главное, все так беспросветно, что просто жить неохота. И ведь всегда так будет – и завтра, и через десять лет, всегда!

– Что ты имеешь в виду? – глухо спросил Алексей. – Если мои отъезды, то теперь…

– И отъезды тоже, но даже не только. Да ведь мы все тут знать не знаем, что такое настоящая жизнь! Ведь мы не живем, а прозябаем и даже не понимаем, что…

– Тебе деньги нужны? – перебил ее Алексей.

– А хотя бы! Я нормальная женщина, почему я должна чувствовать себя обделенной? Только, Леша, мне не те деньги нужны, которые у тебя есть или когда-нибудь будут. Ну, предположим, прибавят тебе зарплату, будешь ты получать не триста рублей, а четыреста – разве есть разница?

– Сколько же тебе надо? – В голосе Алексея послышалась насмешка.

– Мне нужны другие деньги, – отчеканила Даша; он узнал ее ясные, спокойные интонации и понял, что все кончено. – С этими деньгами связана жизнь, которой я хочу, и таких денег ты никогда не сможешь мне дать.

Она говорила еще что-то: о том, что такая женщина, как она, достойна лучшей доли, что она оставит ему все, лишь бы развестись поскорее. Он уже не слушал. Как вдруг другие Дашины слова заставили его напрячься:

– И в конце концов, я просто обязана позаботиться о своем ребенке…

– О каком ребенке? – медленно спросил Алексей. – Ты ждешь ребенка?..

– Да! – решительно выдохнула Даша, и в ее голосе прозвучал вызов. – Да, я жду ребенка и чувствую ответственность за его судьбу!

– И… чей же это ребенок?

Алексей почувствовал, как все леденеет у него в груди. Она ждет ребенка! Вот так, легко и сразу, произошло то, о чем он мечтал и что уже казалось ему несбыточным!..

– Вот что, Леша, не надо меня об этом спрашивать, – заявила Даша. – Я не хочу тебе отвечать.

– Почему же? – Глаза его сузились, все тело напряглось. – Почему же мне не поинтересоваться, от кого ждет ребенка моя жена?

– Давай будем считать, что я тебе больше не жена. – Голос у Даши стал еще спокойнее, интонации – еще яснее. – И почему я должна тебе отвечать?

– Да хотя бы потому, что мы с тобой прожили пятнадцать лет, и детей у нас не было. Значит…

– Ничего это не значит! – сказала Даша с неожиданной злостью. – Не было, потому что я не хотела, вот и все. И делала аборты, притом не раз. Что ты на меня так смотришь, как будто я государственная преступница? Как бы я растила этого ребенка, об этом ты подумал? Кем он был бы для меня при нашей с тобой жизни? Обузой, больше никем! А теперь я смогу обеспечить ему нормальную жизнь, и я…

– Все понятно. – Алексей не узнавал своего голоса. – Подавай на развод и сообщи мне, когда явиться и куда.

Тогда же, ночью, он уехал к товарищу и до утра сидел у него на огромной коммунальной кухне, вызывая косые взгляды соседей.

Он не мог поверить в то, что все это произошло наяву, а не в кошмарном сне. Даша, его жена Даша, девушка, которая была похожа на цветок и в которой до сих пор, спустя много лет, сохранялось хрупкое очарование юности! Конечно, он привык к ней, конечно, не было больше той обостренности чувств, которая была вначале. Но ведь все привыкают друг к другу, ведь иначе невозможно в жизни!

И главное, разве Даша уходила от него из-за того, что слишком к нему привыкла, разве она искала новизны ощущений? Нет, она ведь сама сказала, что не очень любит этого своего мексиканца… Она уходила потому, что так ей было удобнее, и по сравнению с этим житейским удобством ничего не значили ни прожитые вместе годы, ни любовь, ни привычка – ничего.

Да есть ли они вообще в жизни – любовь, привычка? Есть ли тот стройный и ясный мир, который воплощен был в Даше?

Да еще эти ее слова о ребенке… Если она не врала в сердцах, если правда, что она беременела от него раньше, – значит, и сейчас это может быть его ребенок? А почему бы и нет: помнится, Даша когда-то говорила, смеясь, что она не жадная и всем женщинам советовала бы рожать сыновей от ее Алексея – хорошие, мол, будут мальчишки, если в отца пойдут…