Книга Мой пылкий рыцарь - Ханна Хауэлл

— Отец, на этот раз дело не ограничится простой ссорой вроде стычки с Макфибами или бряцанием мечей, обнаженных против Фрейзеров. Своим поступком ты подписал смертный приговор не только себе, но и всем обитателям Кенгарвея.

— Угроза смерти висит надо мной уже многие годы. Похоже, что ты слишком долго пробыла у норманнов, раз забыла, с кем говоришь!

— Нет, я прекрасно понимаю, с кем говорю, — с лэрдом Кенгарвея.

Нарастающий гнев отца пугал Эйнсли, но в то же время она чувствовала, как в ней начинает вскипать собственная ярость, заслоняя страх, который она испытывала поначалу. Этот человек не хочет ничего слушать, отказывается признать, какой опасности подвергает всех окружающих!

— Пришла пора тебе поступить как истинному лэрду, который заботится о своих людях.

Голос Эйнсли сорвался на крик. Неожиданно Дугган вскочил и схватил ее за подол платья.

— Синяки, которыми я наградил тебя в прошлый раз, еще не зажили, а ты уже снова осмелилась явиться сюда. Похоже, нарываешься на очередную трепку!

— Я просто хочу спасти людей Кенгарвея. Битва, которая вскоре здесь разразится, не оставит в живых никого — ни мужчин, ни женщин, ни детей. Неужели ты этого не понимаешь?

Дугган в ярости ударил дочь по лицу. Не устояв на ногах, Эйнсли упала на пол, но тут же снова вскочила. Превозмогая страх, она взглянула на отца и продолжила:

— Под стены Кенгарвея прибудет не только сэр Гейбл с обнаженным мечом, но и все остальные твои враги, весьма многочисленные. Мы окажемся лицом к лицу с целым сонмом людей, которые ненавидят тебя лютой ненавистью и горят желанием уничтожить весь род Макнейрнов. Неужели судьба родственников тебя совершенно не волнует? — Эйнсли сумела уклониться от очередного удара отца, понимая, что долго противостоять его кулакам не сможет. — Если ты не хочешь спасти себя, подумай хотя бы о своих сыновьях!

Эйнсли не успела добавить ни одного слова, потому что Дугган обрушился на нее со всей яростью. На этот раз увернуться ей не удалось. Под градом сыпавшихся на нее ударов девушка рухнула на пол. Свернувшись клубочком, она пыталась защитить наиболее уязвимые места своего тела, но удары отца были так сильны, что вскоре Эйнсли почувствовала, как теряет сознание. Когда Дугган в бешенстве схватил ее за волосы и рывком поставил перед собой, она закрыла лицо руками, и тогда он ударил ее в живот. Вдруг Эйнсли почувствовала, что хватка отца ослабела. Глаза ее заплыли от синяков, но все же она сумела рассмотреть, что и на этот раз именно Колин пришел ей на помощь. Как ни странно, Дугган тут же послушно отпустил дочь.

— Не испытывай моего терпения, парень, — прохрипел Дугган, еле сдерживая гнев.

— Но ты мог убить ее! — возразил Колин.

— Я не собирался ее убивать, хотел только вбить немного здравого смысла в ее безмозглую башку. Эта дрянь вообразила, что раз на нее обратил внимание лэрд, пользующийся расположением короля, так ей уже все позволено!

— Она просто старалась спасти Кенгарвей. Она боится, вот и все.

— Если бы она действительно хотела принести пользу Кенгарвею, то могла бы добиться некоторых уступок от этого паршивого норманна, что изливал в нее свое семя. Ну а если у нее в брюхе уже растет ублюдок, никто не помешает мне выбить его оттуда, даже ты, парень!

— Позволь мне отнести Эйнсли в ее комнату, — попросил Колин, беря сестру на руки. — Тогда тебе не придется больше смотреть на нее.

— Да не желаю я на нее смотреть, чтоб она сдохла! — проревел Дугган вслед Колину, удалявшемуся из зала.

— Ты что, с ума сошла? — вскричал Колин, как только они с Эйнсли очутились на ступеньках лестницы, ведущей наверх.

— Я только старалась спасти Кенгарвей или хотя бы его людей, — слабо запротестовала девушка, приваливаясь к брату.

«Очевидно, мои слова не убедят Колина», — подумала она в отчаянии.

— А почему бы тебе не попытаться прежде спасти себя?

— Нас всех перебьют, если отец не постарается исправить свои ошибки.

— Боюсь, что уже поздно. Ни один уважающий себя монарх не простит человека, совершившего столько злодеяний, как наш отец. К тому же он не раз давал королю понять, что презирает его. Я и так был удивлен, когда сэр Гейбл предложил нам мир. Как ты правильно сказала, второго такого случая больше не представится.

Эйнсли промолчала. В коридоре показалась испуганная горничная. Она помогла Колину раздеть сестру, промыть ей раны и тут же скрылась. Глядя вслед девушке, Эйнсли оперлась на подушки и отхлебнула медового напитка, который подал брат. Пить было больно — должно быть, отец опять в кровь разбил ей губы и язык.

— Да, отец ни за что меня не послушается, — согласилась она. — Хотя сэр Гейбл готов протянуть руку каждому, кто согласится сложить перед ним оружие.

— Похоже, ты в этом совершенно уверена, — заметил Колин, присаживаясь на край кровати.

— Так и есть. Если бы Кенгарвею угрожал один Гейбл, я бы не тревожилась за судьбу беспомощных стариков, женщин и детей — он бы их не тронул. К сожалению, нам придется столкнуться не только с Гейблом…

— Трудно поверить, что норманн так милостиво обошелся бы с Макнейрнами. Да, он был добр к тебе и старику, но ведь ты спала с ним, а если бы кто-нибудь попытался тронуть Рональда, я уверен, что ты встала бы на его защиту.

— Гейбл был добр ко мне с самого начала, когда мы даже не целовались. Господи, ну неужели никто в Кенгарвее ко мне не прислушается! — вскричала Эйнсли в бессильном отчаянии.

— Если ты еще раз попытаешься поговорить с отцом, он убьет тебя, и тогда ты больше никогда не увидишь своего бравого норманна и не сможешь помочь тем, кто, возможно, уцелеет после битвы. — Он потрепал сестру по руке. Она подняла на него глаза, полные боли и разочарования. — А теперь отдыхай, Эйнсли.

Даже если погода не изменится, у нас в запасе по крайней мере две недели. И кто знает, возможно, враги придут под стены Кенгарвея лишь весной…

— Ты считаешь, что это что-то изменит?

Эйнсли не слишком удивилась, когда Колин, печально улыбнувшись, покинул ее комнату. Она хорошо знала своего брата и была благодарна ему хотя бы за то, что он не стал ее расстраивать. Осторожно повернувшись и стараясь не причинить себе лишней боли, Эйнсли легла на спину. Колин прав — у них в запасе еще есть время, по крайней мере две недели. Но этого времени явно недостаточно для того, чтобы она поправилась и снова попыталась убедить кого-нибудь из обитателей Кенгарвея внять голосу разума и пойти на мировую ради самих себя и своих близких. Эйнсли твердо знала, что предпримет новую попытку, но на этот раз постарается уберечься от побоев.

Негромко чертыхаясь, Эйнсли скользнула вдоль стены. Прошла всего неделя с тех пор, как отец подверг ее страшному избиению — второму за прошедшие полмесяца. От новых синяков, которые легли поверх еще не заживших старых, девушка чувствовала слабость во всем теле. Однако и дальше оставаться в постели она не могла. За все это время у нее не было других собеседников, кроме робкой молоденькой горничной, ухаживавшей за своей хозяйкой, пока та была так слаба, что не могла подняться с постели. Хотя на словах горничная и согласилась искать защиты у Гейбла или его людей в случае, если военное счастье отвернется от Макнейрнов, Эйнсли боялась, что эта дуреха не сумеет воспользоваться данным ей советом и будет убита.