Книга Операция `Раскол` - Стюарт Стивен

И в этом, больше чем в факте вторжения, состояла действительная трагедия. Именно скорее по военным, чем по политическим причинам контрреволюция в этих двух странах была обречена на подавление: потому что, когда в них поднялись восстания, они перестали быть государствами, а вместо этого превратились просто в военные фланги.

Ответственность за такое положение вещей, обусловившее неизбежность жестокого русского вмешательства, лежит не только на советском правительстве. Ее должны разделить также авторы операции «Раскол». Эта операция привела к усилению, а не к уменьшению советского господства в этих странах; она усилила страх советского руководства и его подозрительность по отношению к западным союзникам, из-за всего этого она содействовала утверждению в странах Восточной Европы колониального статуса, чего вполне можно было избежать.

Таким образом, Сталин, слепо попавшийся в ловушку операции «Раскол», превратил Восточную Европу в простое приложение к Советскому Союзу, управляемое при помощи неограниченной власти тайной полиции. Возможность преодоления «железного занавеса» и диалога была сведена к нулю, и два могущественных блока стали готовиться к тому, чтобы однажды уничтожить друг друга.

Было бы нелепым считать, что операция «Раскол» вызвала «холодную войну». Но она, бесспорно, придала ей особо дикий, зверский оттенок, ставший характерной особенностью той эпохи. Она чуть было не превратила «холодную войну» в «горячую», разрушила надежды целого поколения и превратила мир в раздолье для тайной полиции.

Операция «Раскол» на многие годы уничтожила надежду на подлинный политический диалог между правителем и управляемым в Восточной Европе. Она отравила отношения восточноевропейских стран с Россией и между собой.

Что касается Запада, от имени которого все это было затеяно Даллесом, то он был заведен в глухой тупик, из которого лишь теперь начинает выбираться. Мы тоже, хотя многие из нас не понимали этого, стали жертвами ловкой пропагандистской машины, затормозившей наше политическое развитие и приведшей нас к недавним трагедиям вроде вьетнамской войны.

Понадобился Вьетнам, чтобы американцы поняли, что они не обладают данным богом правом вмешиваться во внутренние дела другой страны, что не уполномочены исправлять социальные системы, отличающиеся от их собственной.

Это не означает, что Запад имел дело с легким противником или что Сталин был непонятным добрым малым периода послевоенных международных отношений. Но что так удивительно в американской политике, это страх и неуверенность, лежавшие в ее основе. Перед нами была самая богатая нация, которую когда-либо знал мир, нация, обладавшая всеми талантами и достоинствами, вышедшая из войны сильной и авторитетной. И тем не менее, несмотря на все это, она среагировала на вызов своего конкурента в борьбе за руководство миром, подобно испуганному мальчику, только что пришедшему в школу. Америка вела себя так, будто подверглась атаке столь мощного противника и под угрозу поставлено ее существование.

«Холодная война» началась и так долго продолжалась потому, что два мощных государства вступили во вторую половину XX, века, отягощенные огромным комплексом неполноценности. Русские имели для этого определенные основания, но США не имели никаких.

Политически бесплодная, неоправданно жестокая и безусловно провалившаяся операция «Раскол» была частью той черной эпохи. Она легла уродливым пятном на честь и достоинство США и, несомненно, представляет собой одну из самых темных глав во всей истории американской дипломатии и шпионажа.

* * *

Всякий, кто прочитает такую книгу, как эта, обязательно поинтересуется, проводятся ли операции подобного значения и масштаба в настоящее время. К сожалению, знать об этом никому не дано. Если в сороковых годах черное могло быть превращено в белое, то сегодня белое может быть превращено в черное. Обыкновенному человеку, беседующему с работником разведки о какой-либо из известных операций, например, об операции «Раскол», обязательно хоть в какой- то степени покажется, что речь идет о чем-то совершенно фантастическом. Во всяком случае, он уйдет убежденным, что в действительности люди так себя не ведут.

Отстраняться от всякой ответственности за действия таких учреждений, как ЦРУ и Интеллидженс сервис, недостойно нашего демократического строя. Начальники и руководящие работники этих агентств являются слугами народа. Они должны действовать, исходя из принципов, которые мы установили для них через наших выборных представителей. Если появляются признаки того, что они систематически нарушают эти принципы, то мы через наших выборных представителей должны добиться их наказания. Беда в том, что наши выборные представители слишком уж нерешительны, когда дело доходит до осуществления их контрольных функций. В США, Англии, Франции и Западной Германии разведывательные организации стали государствами в государствах. Это фактически автономные институты, действующие на таком уровне, который исключает прямой контроль представительных органов над тем, чем они занимаются. Но их нельзя винить за то, что они не несут никакой ответственности. Мы виноваты в этом. Мы не настаиваем достаточно часто и громко на необходимости постоянного усиления контроля над ними.

Неправильно осуждать эти учреждения за то оружие, которое они используют в своей секретной войне. Это мы снабжаем их этим оружием. И если мы, страшась поранить свою совесть, не выясняем досконально, как это оружие используется, то у нас нет права на критику, если впоследствии обнаружится, насколько ужасным было такое использование.

Любую нашу попытку провести расследование слишком легко приглушают под предлогом охраны национальных интересов. Но на любом этапе нашей истории нация должна быть заинтересована в принятии таких политических решений, о которых мы (если мы живем в условиях демократии) должны быть проинформированы и на которые могли бы оказать влияние. Понятие «национальный интерес» должно стать краеугольным камнем деятельности исполнительной власти вместо того, чтобы служить для нее прикрытием.

В чем состоят национальные интересы великих демократических государств, не так уж трудно определить. Они наверняка состоят в том, чтобы доказать на примере как коммунистическим, так и некоммунистическим странам, что наша западная демократия является высшей формой организации государства и олицетворяет собой такие вечные истины, как свобода, гуманность, законность и равенство.

Конечно, трудно использовать эти принципы в качестве орудий борьбы против врага, неразборчивого в средствах. Но безусловно и то, что попытка защитить демократию средствами, присущими тоталитарным режимам, заранее обречена на поражение.

Операция «Раскол» показывает, насколько может быть осквернена внешняя политика государства, основанная на предположении, что справедливая цель оправдывает использование несправедливых средств для ее достижения. Перед нашими лидерами и теми из нас, кто избирает их, нет более высокой и благородной цели, чем навсегда искоренить из нашей жизни эту философию отчаяния. Слишком уж она слаба, чтобы решить сколько-нибудь сложные задачи.

ЗАМЕЧАНИЯ ПО ИСТОЧНИКАМ

Исходным пунктом для моего исследования били работа опытной американской журналистки Флоры Льюис. В своей книге «Человек, который исчез», где блестяще прослеживается трагическая история Ноэля Филда, она писала: