Книга Операция `Раскол` - Стюарт Стивен

Это, конечно, было то, к чему стремился Аллен Даллес. И он почти преуспел. Операция «Раскол» потерпела неудачу только потому, что русские были готовы использовать всю необходимую силу, чтобы удержать то, что они имели. Предвидел ли Даллес, что они способны на это, мы не знаем. Но в 1956 году в качестве директора ЦРУ он настаивал на вмешательстве Запада, чтобы закончить начатое им дело – освобождение порабощенных наций Восточной Европы.

Иностранные наемники из специальных подразделений, подготовленных ЦРУ, расквартированных в Западной Германии, были посланы в Венгрию для оказания помощи мятежникам. Радиостанция «Свободная Европа», в то время почти полностью контролируемая ЦРУ, подбадривала венгерских мятежников и призывала их держаться, так как помощь вот-вот прибудет: в качестве врага назывались не русские, а коммунизм. 31 октября радио «Свободная Европа» передало: «Министерство обороны и министерство внутренних дел все еще в руках коммунистов. Не допустите, чтобы это продолжалось. Борцы за свободу, не вешайте своего оружия на стену!» Радио передавало инструкции, как делать бутылки с зажигательной смесью, и подогревало настроение восставших. Венгры всему этому верили, не понимая, что радиостанция «Свободная Европа» говорит от себя и ЦРУ, и ни от кого больше.

Потому что фактическое положение вещей состояло в том, что какой бы героической ни выглядела их борьба, ни один здравомыслящий западный лидер не мог пойти на оказание военной помощи ни венграм, ни чехам: это развязало бы третью мировую войну.

И все-таки будущее выглядит не таким уж темным. Коммунизм меняется. Притеснения все еще имеют место, только храбрецы осмеливаются выражать свое мнение, не все граждане имеют автоматическое право на справедливость. Но откровенное насилие над человеческим духом, характерное для сороковых и начала пятидесятых годов, отошло в прошлое. Теперь уже можно смотреть в будущее с некоторой долей оптимизма, потому что Иосиф Сталин, и операция «Раскол», и дух, двигавший ими, мертвы и похоронены. Конечно, в Советском Союзе все еще проводятся репрессии, но тотальная преступная жестокость сталинской эры прошла. Будем надеяться, что навсегда.

Аллен Даллес вызвал к жизни ситуацию, с которой могли справиться лишь русские танки. Если это можно рассматривать как успех, то Аллен Даллес действительно достиг его. Но если использование танков продемонстрировало превращение политики из искусства служения народу в фактор, которому должен служить народ, операция «Раскол» должна кануть в историю как вредоносное явление, полностью разрушившее политическую целостность нашего послевоенного мира.

В этой книге речь идет только о Чехословакии, Венгрии, Польше и Болгарии. И даже по этим странам в ней упоминаются только самые сенсационные процессы. Однако и во всех остальных странах Восточной Европы происходили сотни процессов подобного рода, к которым имели непосредственное отношение Филды и на которых людей приговаривали к смертной казни или пожизненному заключению.

Когда была раскрыта правда, семьи погибших смогли несколько успокоить себя сознанием того, что их соотечественники больше официально

не считают их предателями, шпионами или саботажниками. Семьи оставшихся в живых смогли заняться склеиванием сохранившихся осколков и начать все снова.

Герман Филд с женой и Эрика Уоллах с мужем живут сегодня нормальной жизнью в США. Там же находится и Йозеф Святло. Ноэль Филд умер, а его жена Герта живет в Будапеште. Иосиф Сталин умер; Клемент Готвальд, простудившийся на похоронах Сталина, скончался через несколько дней. Трайчо Костов, Ласло Райк и Рудольф Сланский были реабилитированы, как и те, кто вместе с ними сидел на скамье подсудимых. Владислав Гомулка был смещен в 1970 году – его политические артерии с возрастом потеряли эластичность. Аллен Даллес ушел из ЦРУ в 1961 году после провала в заливе Кочинос и умер в 1969 году.

Все эти люди ушли в прошлое. Будущее принадлежит другим поколениям.

ПОСТСКРИПТУМ

При поверхностном рассмотрении операция, направленная к смещению со своих постов всех либерально настроенных коммунистических деятелей Восточной Европы с тем, чтобы подвести население к пониманию сущности коммунистического строя (воспитание – через страдание), может показаться достойной положительной оценки. Но даже если было бы желательно вмешаться во внутренние дела суверенного государства подобным образом, то такой сценарий, как операция «Раскол», не выдерживает даже слабой критики.

Безусловно, правильно, что «события 1956 года» в Польше (так называют обстановку, в результате которой Гомулка возвратился к власти) и венгерской революции в какой-то степени подтверждают идею о том, что народ страны, лишенной своих естественных лидеров, может в конце концов восстать, чтобы добиться своих политических целей. Однако нельзя игнорировать два момента. Во-первых, в Польше и Венгрии произошли волнения после того, как процесс либерализации уже начался: факт, который сам по себе отрицает даллесовскую теорию о том, что народ восстанет лишь после того, как будет доведен до полного отчаяния.

Однако правда в обратном. Только надежда может породить надежду. Сталинизм и сталинская террористическая машина породили состояние политической апатии. Народы Восточной Европы вновь возвратились к жизни лишь после того, как Хрущев начал процесс десталинизации. Уже тогда перед русскими встала дилемма, перед которой они, возможно, в еще большей степени стоят сегодня: надо ввести некоторые свободы, и народ потребует еще больших; удовлетвори его требования, и он опять потребует еще больше. Операция «Раскол» смогла задержать этот процесс на много лет. И это, по-видимому, самое большое обвинение, которое можно выдвинуть против нее.

И во-вторых (обстоятельство, которое, очевидно, не было первоначально понято авторами операции «Раскол»), русское правительство не рассматривало свои восточноевропейские владения лишь как часть недвижимого имущества: эти владения играли важную роль для оборонительных планов русских и для их концепции безопасности.

Президент Рузвельт понял навязчивую идею Сталина о необходимости обеспечить навсегда неприкосновенность русских границ. Возможно, если бы Рузвельт был жив, то Сталин удовлетворился бы тем, что такие страны, как Чехословакия и Венгрия, могут быть его союзниками, а не колониями. Но дело не в этом. Раз сателлиты стали составной частью военного механизма Варшавского пакта, то Россия при необходимости готова воевать или вмешаться для того, чтобы удержать их в системе. Вместо того чтобы поощрять такую возможность, творцы западной политики должны были бы в первую очередь поддерживать возникновение прокоммунистических, прорусских, но независимых суверенных правительств во всех странах Восточной Европы (можно привести в пример коалиционное правительство, пришедшее к власти в Венгрии после сравнительно свободных выборов в ноябре 1945 года, в котором доминировали коммунисты). Но они не должны, как это делал Аллен Даллес, оказывать помощь в их уничтожении. Русское вторжение в Венгрию в 1956 году, и в Чехословакию в 1968 году – таковы два самых трагических события в послевоенной истории Европы. Но в каждом из этих случаев Россия стояла перед лицом не только потери империи, что имело бы достаточно серьезное значение, но и перед лицом полного подрыва ее стратегических позиций на военно-геополитической карте Европы.