Книга Страна Соболинка - Владимир Топилин

– Ладно уж, вылезай… скоро Пушкиным будешь.

– Как это Пушкиным? – шутит Юрий. – Не хочу умирать молодым!

– Да не молодым, а лохматым! – со смехом поправила Вера.

Тогда ее словам Юрий значения не предал.

Когда он наконец-то вылез из теплого родника, Вера заставила его ополоснуться от соли в другом, но уже чистом ручье, который бежал неподалеку за пригорком. Этот ключ был так холоден, что Юрий покрылся гусиной кожей. Он так и сказал:

– Что же вы это со мной делаете? Как Иванушку сначала в теплый казан, потом в холодный… У меня лысина на голове от мороза потрескалась. Заболею, кто меня лечить будет?

– Не заболеешь! – твердо уверила Вера. – Если все в меру, к человеку никакая хворь не прилипнет! – и подала ему прозрачную полуторалитровую пластиковую бутылку с той, первой, водой. – На вот. На ладошку, а потом на голову лей: чем чаще, тем лучше.

– Ну а все-таки, зачем все это?

– Ума больше будет, – заливалась смехом Ирина, – в город вернешься к Мусе умный! Как гусь!

– Не слушай ее! – махнула ладошкой Вера. – И не обижайся. Потом сам все узнаешь.

Юрий не обижался. Таким свежим он себя не чувствовал давно.

* * *

Над гольцами летают, путаясь в каменных вершинах, резкие щелчки. Издалека кажется, что всемогущий, сильный дух Вечности, покровитель гор Оскол колет, рубит острым топором сухие пихтовые чурки. Недалекое эхо тупо гасит звуки выстрелов в густых, низких облаках, растворяет взрывной удар в разреженном воздухе звуком развалившихся камней. Чем дальше расстояние от выстрела, тем тише вопросительная волна призыва. Со временем все реже бесполезный сигнал поиска.

На каждый выстрел Юрий останавливается, поворачивает голову, ждет: его ищут… В очередной раз мелькает мысль: «Вернуться, идти на зов!» Однако живой росток убеждения останавливает Юрия от порыва: «Нет! Пусть будет так, как есть! В моей стае есть красный волк!»

В первый день после случившегося кавалькада салютов раздавалась с периодичностью в несколько минут. К вечеру пыл поисковиков заметно угас, на второй день товарищи Юрия разделились на группы, стреляли в разных концах белогорья через каждый час. На третий день они услышали всего несколько выстрелов. Вероятно, у всех заканчивались патроны, и каждый начал понимать, что случилось самое плохое.

В это время Анатолий и Юрий были далеко, за вторым перевалом от Оскольчатого гольца, на левобережном плоскогорье речки Соболинки. За их спинами было чуть больше тридцати километров перехода, они давно вышли из района поиска.

– Здесь тебя никто не будет искать, – заметил Толик. – Может, жалеешь? Вернемся, пока не поздно?

– Нет! – твердо ответил Юрий и, как будто отрезая кусок прошлой жизни, резко выдохнул из себя черные тени прошлого. – Так надо!

– Как хочешь, а то завтра вертолет будет летать, дымокур разведем, и ты через полчаса будешь дома!

– Ты думаешь, меня будут искать на вертолете?

– Не думаю, знаю. Это на первый взгляд ты лысый да убогий, а по складу ума да разговорам, наверно, занимаешь хорошее положение. Это не мое дело, но если у тебя есть акции какого-то завода, это говорит о многом. Я вот, например, ни разу не видел, как эти акции выглядят, а у тебя их тридцать процентов… Наверно, это немало.

– Правильно думаешь. Из-за нескольких тысяч «деревянных» весь сыр-бор не разгорится… Теперь понятно: был бы простым таксистом, Муся за меня замуж бы не пошла…

– Кто их, женщин, знает… Одна такая, другая – иная. На лицо не определишь, только со временем все наружу вылезает…

– А у тебя есть семья? – заглянув глубоко в глаза Анатолию, спросил Юрий.

– Была, – помолчав, ответил тот. – Восемь лет прожили, все нормально было. А потом, пока вот по этим косогорам бегал, – Толик махнул рукой на тайгу, – она укатила к маме в город. У нас говорят – проохотил. Вышел после Нового года, а на гвозде одна шапка кроличья висит. Да я не жалею, сам, наверно, виноват – мало внимания уделял. У нас же, охотников, как? Поживешь в тайге несколько месяцев, загрубеешь, одичаешь. Домой выйдешь, слова ласковые все забыл, все как-то грубо, неотесанно получается. А баба она что? Ей каждый день говорить надо, какая она хорошая да красивая, да чтобы с сексом порядок был. А у нас, охотников, какая стабильность? Сегодня здесь, завтра там. Не каждая выдержит… Да еще подружки подпевают: «Что ты нашла? Ни одна, ни с мужем. Вон, посмотри…» И пошло-поехало…

Юрий потупил взгляд: знакомая история, сам так с первой женой разошелся. В пылу перестроечной неразберихи в стране ему пришлось побывать несколько лет в местах не столь отдаленных. Любимая супруга в это время с ним развелась.

В общих чертах характеры Анатолия и Юрия были разными, однако это и сближало их, притягивало, как магнитом разные полюса. Для Анатолия новый знакомый был простым мужиком, с которым можно поговорить на любую тему. Для Юрия общение с охотником, человеком редкой профессии, казалось интересным, увлекательным, даже несколько интригующим. Будучи человеком скрытным по своей натуре, замкнутым, он, прежде чем что-то сказать, взвешивал каждое слово. Предвидеть конкуренцию его заставил образ жизни, общество, в котором существовали по закону волчьей стаи – потому он был приятно удивлен щедрым характером нового знакомого. Анатолий не скрывал секретов, знания, бытия, существа природы, мира, в котором они пребывали. В минуты отдыха он был неплохим собеседником, до мелочей рассказывал что, для чего, как все происходит в тайге и как надо поступать в тех или иных случаях. Возможно, это происходило потому, что до этого дня Толик еще никогда никого не учил, не мог передать свой опыт. Теперь вдруг появился Юрий, который интересовался всем, на что падал взгляд любопытных глаз. Анатолию было приятно, что его спрашивают. Он с большим удовольствием взвалил на свои плечи роль учителя, но не гордился этим, хотя ученик был старше его на тринадцать лет. Все уроки Толик преподавал с легким, необидным юмором. Он хорошо помнил своего главного учителя – Ивана, который тоже всегда любил пошутить, и, наверно, старался подражать ему.

Кончился третий день перехода. Мягкий, легкий, туманно-сказочный вечер опустился над покатым белогорьем. Нежное, скоротечное лето сочными запахами высокогорных растений пропитало таинственный воздух неповторимыми ароматами благоухающих растений. Соцветие ароматов насыщено стопроцентной влажностью. Обширные, забахромившиеся молодой травой альпийские луга залиты водой. В густых кедровых колках, под тенью непроходимого курослепа, лежит плотный, грязный снег. Плюсовая температура топит следы зимы теплым дыханием ласкового июня. Разговорчивые ручейки не прекращают свой скорый бег, журчат медными колокольчиками, звенят мелодичными переливами жестяных бубенцов. Каждую минуту где-то что-то щелкает, стучит, ломается. Так освобождается из-под снега промерзшая земля. Освободившись от тяжести, наконец вскинет кверху упругую лапу-ветку оттаявшая пихта. Там, в зарослях непроходимого стланика, осядет спрессованный снег. Под скалой, лишившись прочных устоев, обломится хрупкий лед. Ритмично с высокого карниза настойчиво капают тяжелые капли. Стоит прислушаться, затаить дыхание, приостановить работу сердца – и можно различить стабильный, непонятный человеческому уху шум. Так растет трава.