Книга Атеисты в мундирах. Советские спецслужбы и религиозная сфера Украины - Дмитрий Веденеев

Для «проинформированных» партии и власти потрясением стала перспектива стремительного воцерковления народа, почувствовавшего свои силы победителя в Отечественной войне. Сухая статистика «стоявших со свечами и крестившихся» детей и подростков говорила о формировании нового, познающего Бога поколения. Паства в офицерских погонах, презревшая политотделы, парторганизации и «особистов», воочию свидетельствовала об угрозе марксистско-ленинской идеократии в служивой среде…

Завершался отчет Уполномоченного Совета по делам Православной церкви по Украине выводами о «недоработках» идеологического аппарата, в которых усматривалась основная причина многолюдности на Пасху в действовавших на тот момент в УССР 8931 храме и молитвенных домах. В «предпасхальный период», отмечал П. Ходченко, органы политпросвещения и образования не провели необходимой «разъяснительной работы», молодежь в Пасхальную ночь «не была достаточно отвлечена какими-либо увеселительными развлечениями ни в театрах, ни в кино, ни в самих школах», не выполнили своей роли классные руководители, комсомольский актив, пионервожатые.

К новым гонениям

Как знать, может, взлет веры в Пасхальную ночь 1948 г. стала «последним звонком», подтолкнувшим власти к новым гонениям на Православную церковь, начавшимся в том же году. Началось закрытие восстановленных в годы войны храмов, возобновились аресты священнослужителей, запретили крестные ходы, ограничили свободу передвижения архиереев. Храмы вновь стали отбирать под склады и клубы. За 1949–1951 гг. количество священников уменьшилось от 13 483 до 12 254, монастырей – со 104 до 62[289].

Важной функцией Совета по делам РПЦ (на тот момент – де-факто филиала спецслужбы) стало содействие укреплению послевоенных позиций СССР в Восточной Европе, на православных Балканах и на Ближнем Востоке, где Москва еще сохраняла союзнические отношения с Израилем. По инициативе Запада разворачивались «холодная война» и ядерный шантаж обескровленного страшной войной СССР. В этих условиях требовались асимметричные действия, среди которых – привлечение на свою сторону симпатий зарубежной общественности и мирового православия. Архиерееям ближневосточных церквей, гостившим в Союзе, выделялись щедрые подарки. Митрополит гор Ливанских Илия (Карам), например, получил в дар иконы XIV столетия, взятые из музейных запасников драгоценные панагии и богослужебные предметы, его багаж к концу поездки розросся до 50 мест.

Однако ублажить зарубежных иерархов не получилось. В 1948 г. в Москве планировался созыв VIII Вселенского собора (предыдущий собирался в 787 г.), но форум не состоялся из-за бойкота епископов Константинопольского Патриархата, исправно посещавших банкеты, а не заседания собора (спешно переименованного в «архиерейское совещание», дабы избежать конфуза). Как метко заметил известный богослов, протодиакон Андрей Кураев, «Москва должна была стать “православным Ватиканом”, циничный прагматизм сталинской церковной политики в конце войны и легкий переход к новым гонениям в 1948 г. говорит о том, что никакого… возврата к вере у Сталина не было».

В последние годы сталинского правления, и особенно в хрущевские времена, Совет попал под контроль идеологических органов партии, а чекистов в основном заменили бывшими партийными работниками. Жесткую проверку устроили и Г. Карпову. Как докладывал Сталину весной 1949 г. начальник Отдела пропаганды и агитации ЦК ВКП(б) Дмитрий Шепилов, «тов. Карпов ежегодно преподносил подарки высшему духовенству Русской православной церкви за счет государственных средств. Такие подарки были произведены в 1944 г., а затем это из года в год повторялось тов. Карповым. В 1947 г. патриарху Алексию было преподнесено в день его рождения и именин: парчи 15 метров, серебряный кубок и малахитовая коробка на общую сумму 14 552 рубля… В 1949 г. тов. Карпов для подарка патриарху Алексию в день его именин 25 февраля приобрел телевизор стоимостью в 4 тыс. рублей. В свою очередь, тов. Карпов в течение 1944–1947 гг. получал в подарок от патриарха Алексия картины, шкатулку и ковер».

Формальным поводом к новому давлению на РПЦ стал праздник Крещения Господня в г. Саратове в 1949 г. Там освящение воды провел епископ Саратовский Борис с разрешения Волжского райисполкома. По окончании обряда большая группа верующих (300–500 человек) начала окунаться в ледяную воду. 19 февраля «Правда» опубликовала фельетон «Саратовская купель», посвященный «дикому обряду». События в Саратове явились поводом для принятия административных мер против верующих и духовенства. Им было посвящено специальное заседание Секретариата ЦК ВКП(б) – проект постановления ЦК ВКП(б) вину за «саратовскую купель» почти полностью возлагал на Совет по делам РПЦ.

Однако «обер-прокурорство» Г. Карпова оказалось не самым худшим периодом для церковно-государственных отношений. В рамках хрущевского наступления на церковь назначенный вместо генерала Карпова в феврале 1960 г. Владимир Куроедов в своем докладе на Всесоюзном совещании так характеризовал работу прежнего руководства: «Совет непоследовательно проводил линию партии и государства в отношении церкви и скатывался зачастую на позиции обслуживания церковных организаций. Занимая защитнические позиции по отношению к церкви, вел линию не на борьбу с нарушениями духовенством законодательства о культах, а на ограждение церковных интересов». За время правления Н. Хрущева в стране закрылось 6000 храмов.

«…Являясь резидентурой Ватикана»

Римско-католическая церковь и советские спецслужбы

Операция против ксендзов

Период Второй мировой войны знаменовался активизацией оперативной деятельности НКВД – НКГБ по отношению к Римско-католической церкви (РКЦ)[290]. К этому привел целый комплекс причин, имевших как ретроспективный характер, так и связанных с грядущим послевоенным урегулированием и претензиями Ватикана на участие в нем, оформлением западных границ СССР и Украинской ССР, советизацией Западных Украины и Белоруссии, Прибалтики, распространением советского политического влияния на Восточную Европу (о чем были достигнуты, по инициативе У. Черчилля, соответствующие договоренности в рамках создания Ялтинско-Потсдамской международно-правовой системы), подавлением сопротивления польского и украинского националистического подполья.

Следует учитывать и то, что РКЦ на территории Советской Украины в 1920–1930-х гг. стал объектом масштабных преследований и репрессивных кампаний: уже в 1921–1924 гг. в УССР арестовали приблизительно каждого четвертого ксендза, весной 1926 г. – всех нелегально прибывших на замену арестованным священников. Оставшиеся на свободе по указанию заместителя главы ОГПУ СССР Генриха Ягоды брались в агентурную разработку, на них собирались «компрометирующие материалы». По решению ЦК КП(б)У с 1926 г. спецслужба взяла курс на «ликвидацию зависимости католической церкви в УССР от польского правительства». В этом году под надзором ГПУ пребывало 102 ксендза, 219 костельных советов, велась энергичная работа по шельмованию ксендзов с использованием фактов нарушения целибата, «антисоветской агитации» и нелегальных переходов границы, 15 ксендзов привлекли к агентурному сотрудничеству.