Книга Рабы на Уранусе. Как мы построили Дом народа - Иоан Поппа

Низкий уровень профподготовки военных оказывает двойное действие на нас, взводных командиров. Во-первых, учащаются серьезные нарушения дисциплины, кроме того, растет агрессия некоторых солдат по отношению к нам. С военными, имеющими слабую профессиональную подготовку, ты не можешь выполнить нормы, которые тебе определены. Это навлекает на нас, командиров взводов, другой вид агрессивных репрессий – потоп наказаний, идущих сверху.

Они применялись и раньше, но внутри взвода существовали дисциплина и единенный дух. Лейтенант или младший офицер, избавясь от кулаков командира или от пулеметных очередей уничижительной критики на партийных собраниях, имел возможность успокоиться среди солдат своего взвода и восстановиться физически и морально, мог «зализать свои раны»: разговаривал с людьми, солдаты его уважали, и к нему возвращалась уверенность в себе.

Однако сейчас все стало намного сложнее. Дисциплины и уважения больше нет. Офицер опустился до уровня солдат, а солдаты опустились до уровня стада. Выйдя из-под огня разгромной критики на партийном собрании, командир взвода возвращается, как в ад, в подразделение, которым он командует, где у него есть дезертиры – люди, которые не возвращаются из увольнительных и отгулов; люди, которые напиваются, дерутся между собой или просто-напросто ведут себя вызывающе или даже наносят ему удары, не слушаются его приказов или попросту не работают. Против этих замаскированных преступников, пришедших из разных мест, не принимается никаких мер; наши высшие чины защищают их даже с помощью уставных положений, которые предусматривают, что ответственным за дисциплину является только непосредственный командир подразделения.

Зажатый в эти смертельные тиски, между давлением держиморд сверху и недисциплинированностью подчиненных, для подавления которой у тебя нет никаких инструментов, ты как офицер или младший офицер бессилен, потому что такое напряжение – это больше, чем ты способен выдержать. Чтобы выйти из тупика, тебе ничего не остается, как покончить жизнь самоубийством.

Потому что как бы плохо ни выглядел твой взвод, какую бы старую униформу ни имели твои солдаты, как бы слабо они ни были подготовлены, если во взводе царит дисциплина и он тебе подчиняется, то ты пройдешь с ним сквозь огонь и воду. Взвод – это дракон, на котором офицер летает по небу воинской службы. В тот момент, когда ты не чувствуешь себя в своем взводе как офицер, в момент, когда раковая опухоль разболтанности проникла в людскую среду, а следом за ней – пьянки, беспардонная наглость и правонарушения, тогда, как бы хорошо ни был подготовлен этот взвод, можешь лишь мечтать о потерянном тобой рае, а свою офицерскую карьеру считать завершенной.

Что касается меня, мне опять повезло с моими людьми, и мне не стыдно ими похвалиться. Я получил очень хороших солдат, и, кажется, у меня не будет с ними больших проблем.

Одна из главных бед, которые в избытке имеются на «Уранусе», – это алкоголь. Декрет номер 400 запрещает употребление алкоголя на трудовых предприятиях. А у нас – предприятие, имеющее особый режим. Несмотря на это, пьют так, как еще пять месяцев назад даже нельзя было представить! Пьют страшно, пьют на лесах или около известковых ям, за обедом, в спальнях, и ночью и днем, в летнее и в зимнее время. Пользуются спросом, прежде всего, крепкие алкогольные напитки, и я никогда не думал, что мы – народ столь сильно жаждущий спиртосодержащих напитков, но я вижу, что действительность жестока. Пьют на стройке или за пределами стройки, в 1-й Колонии или во 2-й Колонии. В спальных помещениях находят мертвых рядом с бутылками от выпивки, когда уже ничего нельзя поделать. Алкоголь стал язвой, и, невзирая на то, что он запрещен, его покупают везде, и цыгане – это те, кто его доставляют, в том числе ко входу в Витан, а милиция и секуритате ничего не делают, чтобы их остановить.

На этом фоне полного упадка и всеобщего маразма единственное, что в состоянии придумать наши высшие чины, – это «показательные», дикие и иррациональные наказания командиров взводов, на которых с уничтожающей силой давит огромный иерархический аппарат генералов и полковников. Число инспекций, проверок и приказов с каждым днем растет, как снежный ком. И что особенно возмущает, когда подумаешь, что все эти держиморды, которые занимаются только чистой бюрократией, получают все более высокие звания, медали и премии, пользуются почестями и однажды выйдут на пенсию в полном здравии и хорошей физической форме, в то время как мы, вкалывающие, как рабы, по восемнадцать часов в сутки, будем продолжать умирать на стройке и гнить в земле.

Другое несчастье, которыми «богат» «Уранус», – воровство. Оно приняло особые размеры в последние месяцы. Мало того, что работают ни шатко ни валко, воруют на стройке по-черному. Ежедневно с нее утекают огромные материальные ценности: цемент, гипс, клей, керамическая плитка, мрамор, водопроводные краны или батареи отопления и масса других материалов.

Дошло до того, что резервисты работают на дому у полковников и генералов, но также и у простых гражданских лиц или инженеров, а также мастеров со стройки. Из-за услужливости начальников лагерей, военнослужащие взводов и рот были практически переведены в подчинение гражданских инженеров и мастеров или даже начальников бригад, и это перерезает последние прямые нити, связывающие нас с подразделениями, которыми мы руководим. Гражданские встревают между нами и подразделениями, присваивая себе наши командирские прерогативы.

И некому об этом доложить, потому что все, что ты говоришь на «Уранусе», кроме «Слушаюсь!» и «Есть!», считается серьезным случаем нарушения дисциплины. Рушатся регламентационные установки, которым сотни лет, уничтожаются военные обычаи, установленные еще во времена Кузы[53], взломан часовой механизм иерархического порядка на нижнем уровне, и разрушена напрочь, систематически и умышленно, вся военная машина нашего государства. Это ложь, что мы являемся вооруженной силой народа, щитом нации и стальным кулаком партии. Может быть, десять лет назад это и было правдой. Но сегодня утверждать, что румынская армия может противостоять России или НАТО, – это ложь, потому что она не может ничего противопоставить даже армии Албании. Если бы завтра разразилась война и на нас напал неприятель, мы бы не смогли ему оказать никакого сопротивления, и Румыния была бы оккупирована меньше чем за три дня. Первым, кто поднял бы руки и сдался, переходя в полном составе на сторону противника, было бы стадо наших генералов.

Практически мы давно уже не армия. Военнослужащие-срочники и резервисты больше не идут к нам, когда им что-то нужно. За материалами охраны труда и инструментами они отправляются прямо на склады бригад. Об отгулах и увольнительных они договариваются напрямую с инженерами и мастерами, причем абсолютно поразительным и беспрецедентным способом: они несут им в дом яйца, мясо, кофе, сигареты, палинку из Ардяла или отдают им часть зарплаты, которая для некоторых из них необъяснимым образом достигла невероятных размеров. То есть попросту платят за все деньгами. Весь тот период, пока резервисты или военные-срочники отсутствуют, они фигурируют как присутствующие, причем их явку на работу отмечаем мы сами, командиры взводов. Это кажется невероятным, но вполне объяснимым.