Книга Поцелуй пирата - Тереза Медейрос

Люси опустила голову, потрясенная его признанием. В каком-то смысле ужасная судьба, постигшая матросов его команды, оказалась к ним более милосердной. Хорошо, что она удержалась и не высказала своего сочувствия. Можно себе представить, какую реакцию оно вызвало бы у человека, который лучшие годы юности провел в мрачном заключении, по милости ее отца.

Она заставила себя снова вернуться к попытке разгадать эту странную историю.

– Я могу узнать, что вы пытались найти в библиотеке отца? Неужели вы думали, что он настолько глуп, чтобы сохранить у себя такое опасное, компрометирующее его доказательство?

– Ни в коем случае. Люсьен Сноу, возможно, излишне самонадеянный человек, но не глупый. Когда правда наконец выйдет наружу – а я обещаю вам, что это произойдет довольно скоро, – каперское свидетельство окажется единственной вещью, которая спасет его от виселицы. Если оно находится у адмирала, его могут обвинить в мошенничестве и подделке официального документа, но не в пиратстве.

– Допустим. Но это нисколько не объясняет, почему он решил нанять вас для моей охраны.

– Вы уверены, что он думал именно об этом? Не точнее ли будет сказать, что он стремился огородить от неприятностей самого себя? Я думаю, дело было так. За завтраком он прочитал в газетах о моем внезапном воскрешении и мудро решил не рисковать поездкой по морю. Он сослался на плохое самочувствие и остался дома. Ему, видно, и в голову не приходило, что объектом похищения можете стать вы. Когда вы благополучно вернулись к нему, по-прежнему полная почтительного уважения, он на время успокоился, но, поразмыслив, решил застраховать вас от повторного похищения. Я думаю, он опасался, что капитан Рок расскажет вам всю правду, как я это и делаю сейчас. Власти могут не поверить человеку, которого считают пиратом, но что, если собственная дочь бросит ему в лицо обвинение в подлости?

В памяти девушки невольно всплыли придирчивые расспросы отца после ее возвращения, его частые подозрительные взгляды, которые она ловила на себе. Она горячо возразила, как будто и сама верила тому, что говорила:

– Это абсолютная чепуха. Он нанял вас потому, что беспокоился обо мне. У него ведь никого нет, кроме меня, и я нужна ему.

– Черт побери, вы ему действительно необходимы, здесь вы правы. Ведь не будь вас, перед кем бы он стал так увлеченно играть роль невинного страдальца, которому изменяла недостойная жена! Не перед Смитом же. А так вы всегда были у него под рукой, чтобы ежедневно и ежечасно покорно выслушивать его гневные упреки в адрес вашей легкомысленной матери. Она предпочла умереть, избавив себя таким образом от его придирок. Но зато оставила ему дочь, которой пришлось всю жизнь платить за грехи своей матери. Кстати, еще неизвестно, так ли уж она была безнравственна, как он заявлял. Но так или иначе, он считал себя вправе отравлять вашу жизнь. Ну чем не любящий папочка!

Смертельно побледнев, Люси слушала негодующую тираду Мориса и вдруг покачнулась, пораженная в самое сердце жестокой правдой его обвинений. Он бросился к ней, чтобы поддержать ее, но она с негодованием отшатнулась, боясь его прикосновений. Ее сжигала невыносимая горечь при мысли, что все его ласки и внимание, которые он оказывал ей в Ионии, были просто хитрой уловкой, которой он старался прикрыть свои истинные намерения.

Помрачнев, Морис отошел от нее.

Люси охватило отчаянное желание немедленно покинуть его. Зная, что на корабле некуда деться, она тем не менее бросилась к двери.

– Это грубое насилие. Я не потерплю этого! – дрожащими губами выкрикнула она. – Я требую, чтобы меня освободили в ближайшем порту, или, клянусь, я…

Морис опередил ее и встал перед дверью, отрезав ей путь к бегству. Люси с негодованием вперила в него взор, не замечая веселых искорок в его глазах. Человек, который когда-то поклялся, беречь ее жизнь, как свою собственную, стал ее смертельным врагом.

– Если вы решили убежать, мисс Сноу, – он выразительно подчеркнул свое обращение, как бы отрекаясь от недавно возникшей близости между ними, – советую вам перед этим хорошенько подумать. Мои люди довольно опасны. Поверьте мне, они давно не видели берега и соскучились по женскому обществу… Словом, вряд ли вы захотите попасть к ним в руки.

Итак, они снова вернулись к официальным отношениям, подумала Люси с некоторой горечью, несмотря на владевшую ею ярость. Что же, не он один способен понимать намеки.

– Вы меня простите, сэр, если мне трудно поверить вам. Скажите мне, мистер Клер… капитан, – поправилась она, презрительно нажимая на каждый слог, – имело ли смысл ваше пребывание в Ионии? Удалось ли вам добыть тот трофей, ради которого вы затеяли весь этот спектакль?

По его лицу скользнула какая-то тень. Но уже через секунду оно обрело обычное, слегка насмешливое выражение. Клермонт учтиво склонил голову, взявшись за ручку двери.

– О, я нашел чертовски ценный трофей в вашем доме. Вот только не решил, что с ним делать дальше.

Он распахнул дверь, но Люси не удержалась, чтобы не уколоть его на прощание.

– Капитан!

– Слушаю вас, мисс Сноу.

– Вы можете винить моего отца в том, что он якобы сделал из вас негодяя. Возможно, это помогает вам как-то облегчить вашу совесть. Но, по-моему, не следует забывать о том, что каждый человек – хозяин своей судьбы!

Ничего не ответив, он захлопнул дверь. Люси услышала скрежет ключа и стук задвинутого деревянного засова.

Она без сил опустилась на пол у двери. Наверное, единственное, что она унаследовала от отца, – это умение блефовать. Ведь пока Морис Клермонт оставался капитаном корабля, он и был хозяином ее судьбы.

* * *

Крепко стиснув поручни на носу шхуны, Морис уперся широко расставленными ногами в палубу. После долгих недель в удушливой и мертвящей атмосфере Ионии, где он к тому же вынужден был покорно выслушивать приказания взбалмошного хозяина, его опьяняло чувство полной свободы. Он с упоением вдыхал холодный бодрящий воздух, подставлял лицо соленым брызгам. На время он забывал об угрызениях совести, которые так некстати тревожили его, когда он оказался рядом с единственной женщиной, которую любил. Сейчас он стоял лицом к лицу с родной стихией, которая, казалось, благословляла его своими веселыми брызгами и на лету целовала солеными губами. Он вспомнил, как годами безумно мечтал об этом бурном бескрайнем просторе в своем каменном склепе, расположенном в издевательски близком соседстве с недостижимым морем.

«Каждый человек – хозяин своей судьбы», – вспомнились ему слова Люси.

Морис скрипнул зубами.

«Хорошо вам рассуждать, мисс Сноу, когда вы не знаете, что такое насилие. Это ведь не вас заключили в грязной сырой конуре, лишив солнечного света и вольного воздуха на бесконечно долгие месяцы!»

Он все же устоял против желания заключить ее в объятия там, в каюте, хотя искушение было велико. Но опасался, что безжалостный водоворот чувств, где неразделимо смешаются жажда обладания ею и жажда мщения, погубит их обоих.