Книга Вишенка. 2 том - Поль де Кок

— Сударыня, — отвечал Мино, кладя деньги в карман, — вы поступаете так благородно, что нельзя вам не повиноваться. Я все готов для вас сделать.

Сев к своему письменному столику, госпожа де Фиервиль поспешно написала следующую записку:

«Госпожа де Фиервиль, желая отдать в присутствии господина Дюмарселя должную справедливость своей племяннице, просит его пожаловать через час в дом госпожи Дальбон, где она и сама будет находиться».

Запечатав послание, госпожа де Фиервиль отправила его со слугою к господину Дюмарселю. Потом, обратившись к Мино, сказала:

— Теперь четверть второго, через час мы пойдем.

— Очень хорошо, сударыня, я пока выпью стаканчик в ближайшей кофейне.

— Нет, оставайтесь здесь, если вы уйдете, я боюсь, что вы опоздаете; вам сейчас подадут, чего вы желаете.

— Вижу, сударыня, что приходится исполнять все ваши приказания.

Слуга принес Мино мадеры и кюрасо, и он выпил обе бутылки.

В два часа с четвертью госпожа де Фиервиль подошла к нему, говоря:

— Милостивый государь, карета нас ожидает, Идемте.

— Идем, сударыня, я ваш покорнейший слуга.

Госпожа де Фиервиль села с Мино в фиакр, сказав кучеру, куда он должен ехать. Письмо Фромона было спрятано у нее на груди. Она чувствовала себя сильно взволнованной и говорила себе, что наконец погубит навсегда ненавистную ей женщину. Казалось, эта мысль должна была бы радовать ее, а между тем сердце ее сжималось от странного предчувствия.

За все время пути она не сказала ни слова, Мино, очень невеселый от выпитых им бутылок, старался придать себе спокойный вид и насвистывал арии из опер.

Подъехали к дому, где жил Леон. Госпожа де Фиервиль вошла первая в квартиру, занимаемую ее племянником, и спросила у слуги, не может ли она поговорить с Вишенкою, но так, чтобы больной не знал о ее посещении. Слуга отвечал, что господину его теперь лучше и что он спит, а госпожа только сейчас прошла в свою комнату. Велев Мино оставаться в лакейской до тех пор, пока она его не позовет, госпожа де Фиервиль приказала слуге непременно проводить ее сию же минуту к Вишенке.

— Я тетка вашего господина и не желаю ждать.

Вишенку поразило донельзя появление госпожи де Фиервиль в ее комнате, она подумала, что, вероятно, эта дама, узнав о случившемся, приехала навестить племянника, и собралась было рассказать ей, в каком положении находится теперь здоровье Леона, но госпожа де Фиервиль, подойдя к молодой женщине, остановила на ней такой ужасный взгляд, как будто хотела уничтожить ее, и заговорила язвительным тоном, подчеркивая каждое слово:

— Так это из-за вас дерутся на дуэли? За вас, за ту, которая, принеся бесчестье в мое семейство, будет еще причиною смерти моего племянника?

Вишенка, испуганная, изумленная, безмолвствовала.

— О! Ваш притворно-добродетельный вид никого не обманет, я вас знаю, госпожа Вишенка. Ага, вы бледнеете, слыша это имя! Оно напоминает вам вещи, которые вы надеялись скрыть, но господин Фромон, который вас отлично знал, рассказал мне все подробности вашей прежней жизни.

— Сударыня… человечек этот негодяй… не верьте ему.

— Вот… прочитайте, что он мне написал о вас.

Вишенка взяла дрожащей рукою письмо, которое ей подала госпожа де Фиервиль, и, пока она его читала, тетка Леона отворила дверь и сделала знак Мино, чтобы он вошел в комнату к молодой женщине, и, когда он переступил через порог, она вскричала:

— А если вы станете еще запираться, прочитав эта письмо, то осмелитесь ли что сказать против свидетельства этого человека, который знал вас, когда вы были продажной девкой!

Прочитав письмо, Вишенка упала к ногам госпожи де Фиервиль, но, увидев Мино, силы оставили ее совершенно, и она повалилась без чувств на ковер.

— Ого! Я произвел впечатление, — сказал Мино, — но надо привести ее в себя.

— Все это только одно притворство!

В эту минуту господин Дюмарсель, Гастон и Сабреташ вошли в комнату Вишенки. Сабреташ бросился на помощь молодой женщине, а господин Дюмарсель сказал, повернувшись к госпоже де Фиервиль:

— Вы затем меня позвали, сударыня, чтобы я опять был свидетелем одного из ваших дурных поступков.

— Нет, милостивый государь, я позвала вас, чтобы вы наконец узнали, что это за женщина, эта девка, жившая в самом низшем слое общества, это отребье человеческого рода…

— Вы лжете, сударыня.

— На этот раз у меня в руках доказательства, милостивый государь… Сначала прошу вас прочитать это письмо от господина Фромона.

И госпожа де Фиервиль искала глазами письмо, которое Вишенка уронила у ее ног, но письмо это уже было в руках Сабреташа, который, прочитав его, бросил в пылавший камин, воскликнув:

— Вот как мы поступаем с письмами этого господина… и могу вас уверить, что он более ничего подобного не напишет, господин Гастон уже позаботился об этом.

Госпожа де Фиервиль задрожала от ярости, видя, как сгорело письмо, но, обернувшись к Мино, чувствовавшему себя смущенным в присутствии стольких лиц, она вскричала:

— Милостивый государь, я требую от вас, чтоб вы сказали истину об этой девке. Не правда ли, что она была в одном из тех домов, которые стыдишься назвать, что вы там с ней познакомились?

— Сударыня, — отвечал Мино, стараясь принять величественную позу, — правда, что эта молодая дама, которая, кажется, тогда была еще девицей, пришла в заведение госпожи Танкрет, думая, что это гостиница, она искала ночлега.

— А! Я знаю тебя, дрянь ты эдакая! — пробормотал сквозь зубы Сабреташ, смотря на Мино. — Подожди, мы с тобой перекинемся словечком.

— Но эта женщина оставалась потом в этом доме позора, зная, однако же, где она находится?

— Сударыня… да, то есть… ее удерживали немного силою, но ведь это было для ее же пользы.

— Негодяй! — воскликнул господин Дюмарсель. — Как смеете вы оскорблять эту молодую женщину, клевеща на нее таким ужасным образом. Но, к счастью, дядя ее здесь, чтобы опровергнуть вашу ложь.

— Ее дядя? — отвечал Мино. — Позвольте, милостивый государь, но у маленькой Вишенки… потому что это она, у нее не было ни дяди, никаких родственников, она брошенное или найденное дитя, как она сама много раз нам говорила.

— Неужели это все правда? — прошептал господин Дюмарсель, смотря на Вишенку, которая лежала без чувств, в то время как Сабреташ смачивал ей лоб холодной водой.

— В доказательство того, что я не обманщик, — продолжал Мино, шаря в своем старом портфеле, — я вам сейчас подам карту, которую эта барышня всегда чрезвычайно берегла. По ней она могла когда-нибудь отыскать своих родителей, она оборонила эту карту на лестнице, а я, так как имею привычку всегда все поднимать, поднял и эту карту, это бубновая дама, но на оборотной стороне что-то написано…