Книга Встревоженные тугаи - Геннадий Ананьев

«– Легенда с продолжением, – задумчиво проговорил майор Руднев. – И можно предполагать, еще не конец. По этому маршруту могут и агентуру пускать, и контрабанду. Не унесут свою тайну в могилу бандиты, зарабатывать захотят на этом…»

А кто нарушитель? Опознан Капалиным и иными пожилыми: Шакирбай.

Пасынков, возвращая ветерану книгу, спросил его:

– Считаете возможным еще одно продолжение легенды?

– Да. Считаю. Причем, молодой человек, рассказ этот – не выдумка. Лишь в одном автор погрешил: нет там водопада. Там все немного иначе. Но он, видимо, сам на той заставе не бывал. По воспоминаниям какого-нибудь пограничника написал. А кому бы я ни рассказывал, что это о заставе нашей комендатуры, где я был комсомольским секретарем, считают бахвальством. Станет, мол, писатель излагать факты, не приукрашивая их да не накручивая страстей? И вообще, мол – это образ. Какой, к черту, образ?! Факт это! Голый факт. Так что, молодой человек, поезжайте на ту заставу. Уверен, там об этом ущелье забыли давным-давно. Сколько сменилось людей? Тем более что канал этот, вполне возможно, все время спал. Поезжайте, станете потом старика благодарить.

С противоречивым чувством возвращался Пасынков в Москву. Вроде бы убедили его рассказ и, более того, комментарии ветерана в необходимости ехать именно туда, но в то же время терзали сомнения: вдруг ложный путь. Сколько тогда будет потеряно времени! Не лучше ли повстречаться с оставшимися неохваченными по списку ветеранами?

Так и не избавившись от двойственности, вошел Пасынков в кабинет шефа для доклада.

– Ну что же, – выслушав майора, заключил генерал. – Сомнение для следователя – штука необходимая. Только столь же необходим и риск. Тебе, конечно, решать, но я бы, будь на твоем месте, рискнул. Непременно рискнул бы.

Билет в кармане. Грустные думы: он первый раз ехал на границу, и это вызывало тревожные мысли. Самолет. Полный покой. Неограниченная возможность думать, сопоставлять, взвешивать. И вновь – сомнение: не поспешил ли, не встретившись с остальными ветеранами? И в конце концов успокаивающее: «Что сделано, то сделано. Возврата нет».

Уверив себя в том, что не следует терзаться, майор, сам не заметив как, начал парить на крыльях мечты, финал которой был прекрасен: он лично вытаскивает, как лейтенант в рассказе контрабандиста из пещеры, волочит к заставе, и гордо передавая его пограничникам, назидает:

– Учитесь!

Его благодарят офицеры, а затем и управленческое начальство, наехавшее на заставу.

«Фу ты, нелепица какая! – отмахнулся от воображаемого триумфа Пасынков. – Как дитя малое размечтался».

Однако сфантазированный финал ему так понравился, что окончательно отмел все сомнения, и мысли Пасынкова теперь крутились вокруг предстоящего разговора со старым пастухом, который, как его проинформировали из республиканского управления, живет в центральной усадьбе животноводческого совхоза. Определял он и свое поведение на заставе, хотя ни разу не бывал на границе и лишь по разъяснению в штабе Федеральной пограничной службы представлял, как организуется ее охрана.

Зажглось табло: пристегнуть ремни. Посадка. Как он и просил, машину к трапу не подали, и майор вместе со всеми пассажирами доехал до аэровокзала на скрипучем автобусе и, пройдя зал, вышел на привокзальную площадь, где должна была ждать машина с известным ему номером.

– Ого! – невольно вырвалось восклицание. – Сколько их!

Действительно, легковушек – море. Самых различных марок и самых различных возрастов. Он начал было искать нужную машину, но опытные республиканские коллеги уже вычислили его.

– Майор Пасынков?

Перед ним словно вырос из ниоткуда низкорослый крепыш с монгольским лицом.

– Да.

– А я – капитан Черидонг. Выделен вам в помощники.

– Будем знакомы.

В машине Пасынков определил условие взаимоотношений: в совхоз он едет один, к Черидонгу станет обращаться лишь в том случае, если возникнет нужда получить сведения о лицах, его заинтересовавших.

– Но мне приказано сопровождать вас… – возразил капитан. – Не могу же я ослушаться.

– Если так, я сам переговорю с вашим начальством.

– Хорошо. Тогда в гостиницу.

– Нежелательно. Утечка о приезде сотрудника ФСБ из Москвы должна быть исключена. Я намеревался сегодня же отправиться в совхоз на встречу с пастухом Кереке.

– Тогда – в управление.

Принял Пасынкова сам начальник республиканского управления службы безопасности. Тут же внесли кофе и чай. На выбор.

– С дороги не помешает взбодриться. – Тут же вопрос: – Чем мы можем помочь вам?

– Машиной на несколько дней. Со связью и хорошо знающим дороги водителем.

– Сделаем.

– Хочу выехать сегодня же.

– Тогда так: пообедайте в нашей столовой, а мы за это время подготовим транспорт. Уазик вас устроит?

– Очень даже хорошо.

Меньше чем через час уазик увозил майора Пасынкова из города по довольно ухоженной дороге в центральную усадьбу животноводческого совхоза. Машина то вынуждена была напрягаться, взбираясь на очередную крутизну, то скользила вниз, отдыхая от только что пережитой перегрузки, а Пасынков не отрывал взора от сказочности, наплывавшей на лобовое стекло и мелькавшей справа и слева: то частокол ершистых елей, убегающих в поднебесье, то завораживающее великолепие белоногих берез, то тучные пшеничные нивы с добротными токами; редкие же села выглядели ухоженными, осанистыми, – все Пасынкову внове, все интересно. Водитель же, понявший состояние пассажира, взял на себя роль гида и исполнял ее вполне прилично: о каждом селе целый сказ, о каждой хлебородной долине – легенда. Да такие древние, что диву давался Пасынков, слушая шофера.

К совхозному поселку подъехали, когда начало уже смеркаться. В дирекции, видимо, уже пусто. Однако водитель спокоен. Утверждает:

– Язык до Киева доведет. Любой здесь должен знать старого чабана.

Так и вышло. Первый же встретившийся рассказал, как найти дом Кереке. Старый-старый овчар, с совсем уже вислым задом, встретил хриплым лаем Пасынкова, когда тот вошел через калитку во двор. Опасно было идти дальше, и майор остановился, ожидая, когда на лай своей собаки выйдет хозяин дома.

Не вдруг это случилось. Пес долго лаял на неизвестного гостя, а хозяин все не появлялся на крыльце.

«Вот недолга… Вдруг дома нет?»

Дома. Появился наконец старец, запахивая видевший виды чапан на поджарый свой живот и худые ноги. Спокойно повелел собаке что-то похожее на «турдеса», и та поковыляла в свою конуру.

– Мало-мало спал, – извинился старик перед гостем и пригласил его: – Дверь открыта. Заходи.

– У меня, уважаемый Кереке, долгий разговор. Я – на машине. С шофером. Если есть возможность, мне бы хотелось денек пожить у вас.