Книга Гримпоу и перстень тамплиера - Рафаэль Абалос

— По пути рыцари, чей отряд тоже направлялся в ваш замок, сообщили мне, что вы намерены в скором времени напасть на замки Круга, чтобы захватить непокорных тамплиеров, которым ваш злейший враг герцог Гульф Остембергский предоставил убежище, несмотря на буллу недавно скончавшегося папы Климента.

— Мы скорбим по поводу его кончины. А насчет нападения на замки Круга вас не обманули, — холодно ответил барон.

— Надеюсь, вы позволите мне присоединиться к вашему войску.

Барон хлопнул Сальетти по плечу.

— Конечно! Мои рыцари охотно вас примут, и я уверяю, нас ждет победа, которую станут воспевать трубадуры. Но я до сих пор так ничего и не услышал о вашем деле ко мне.

Сальетти решил говорить без обиняков.

— Не сомневайтесь, я не забыл. Вам что-нибудь говорит имя Друскло Кровожадного?

Барон вздрогнул, хотя и попытался это скрыть.

— Почему вы задаете мне подобный вопрос?

— Я был его пленником в лесу Оппернай.

— Вас поймали эти разбойники? И вы позволили им себя схватить?

— Меч не убережет от града стрел. Я даже не заметил, что они прячутся за деревьями. Когда Друскло узнал, что я направляюсь в вашу крепость, он даровал мне свободу в обмен на обещание попросить от его имени о прощении всех его преступлений.

— Каков наглец! Да как он смеет просить у меня прощения после того, как убил моего деда?! Мой отец долгие годы пытался схватить его, а когда он умер, я продолжил поиски, чтобы отомстить. — Голос барона задрожал от гнева.

— Теперь у вас появилась такая возможность. Друскло думает, что может вам пригодиться в нападении на замки Круга. Позвольте ему прийти за прощением, а потом повесьте, едва он окажется в ваших руках, и пусть себе висит на самой высокой башне крепости, — предложил Сальетти тоном человека, не ведающего жалости.

Барон задумался, а Сальетти оставалось лишь гадать, о чем именно размышляет де Вокко.

— Я бы не хотел торопиться с решением.

— Достаточно отправить гонца в лес, и через несколько дней Друскло будет валяться у вас в ногах. Я сдержал свое слово. Но перед тем как уйти, я бы хотел вручить вам подарок.

— Подарок? — с живым любопытством переспросил де Вокко.

— Я знаю о вашем увлечении предсказаниями и потому подумал, что вам могут понравиться эти карты. Возможно, они помогут вам избежать козней судьбы, — сказал Сальетти, достав из-под камзола колоду карт.

Фигельтах де Вокко собирался было взять колоду, но Сальетти неловко повернулся, колода выскользнула у него из рук и рассыпалась по полу. Барон наклонился, чтобы собрать карты, а Сальетти принялся шумно извиняться, одной рукой собирая карты, а другой открыл маленький ларец на столе, пытаясь найти ключ от спальни, где была заперта дочь Гурьельфа Лабокса, но ничего не нашел.

Когда они наконец собрали с пола все карты, барон тщательно изучил каждую из них.

— Вы предсказатель? — спросил он, очарованный красотой карт.

— Умение предсказывать будущее — моя врожденная способность, которую я старался в себе развивать с раннего детства, — заявил Сальетти, наслаждаясь собственным враньем.

— Откуда у вас эти карты? — сухо спросил барон.

— Я их купил у одного торговца в Венеции, куда ездил прошлой осенью. Он мне рассказал, что эти карты означают и откуда взялись. Кажется, он нашел их вместе с пергаментом, в котором содержалось их описание, среди развалин в далекой стране, когда перерывал древние могилы, пытаясь отыскать драгоценности, что обычно хоронили вместе с мертвецами. Он уверял меня, что эти карты наделены необъяснимой властью, будто бы способны переносить человека за пределы посюстороннего мира. Если хотите, могу показать, как ими пользоваться.

Грубые пальцы барона скользили по картам, перебирая одну за другой, словно привыкая. Де Вокко помолчал, продолжая при этом неотрывно смотреть на карты.

— Вы уверены, что они правильно предсказывают будущее?

— Не только будущее, барон, они открывают и прошлое, — твердо сказал Сальетти. — Позвольте показать.

Фигельтах де Вокко и Сальетти уселись за стол. Факелы на стенах отбрасывали длинные тени.

Сальетти разложил двадцать две карты четырьмя горизонтальными рядами по пять штук в каждом, картинками вниз; рубашка карт изображала перекрещенные серебристые клинки на фоне заходящего солнца на чистом голубом небе.

Барон так увлекся, что напрочь забыл о долге вежливости перед прочими гостями.

— Возьмите карту, — предложил Сальетти.

Фигельтах де Вокко окинул взглядом поверхность стола, будто ища подвох. Наконец он взял одну карту и решительно ее перевернул.

— Влюбленные! — воскликнул Сальетти, увидев изображение взявшихся за руки мужчины и женщины в лучах солнца. — Какое прекрасное начало!

— Мне улыбнется удача в любви? — растерянно спросил барон.

— Можете не сомневаться. Эта карта пророчит счастье, благополучие и страсть. Хотя сейчас любовь безответна, судя по отчаянию в ваших глазах, карты предсказывают, что все преграды падут очень скоро и вы станете безгранично счастливы.

Барон довольно улыбнулся и вытянул еще одну карчу. На ней была красиво выписана пирамида, разделенная на вершине лучом. Сальетти помрачнел.

После продолжительного молчания Сальетти барон нетерпеливо спросил:

— Что это значит?

Сальетти не торопился отвечать, но в конце концов сказал:

— Земля содрогнется от яркого сияния вашего клинка, который, подобно павшему с неба лучу света, поразит неприступные башни и крепостные стены. А еще я вижу, как вы победоносно вступаете в кровопролитный бой, который изменит ход истории. Прошлое станет печальным воспоминанием, вас ожидает слава. Возьмите еще карту, пожалуйста.

Донельзя довольный, барон перевернул третью карту На ней было нарисовано колесо со странными знаками вокруг. Сальетти, предвосхищая вопрос де Вокко, сказал:

— Это колесо фортуны. Похоже, этой ночью вам повезет.

— И что сие значит? — потребовал Фигельтах де Вокко.

Сальетти принудил себя улыбнуться.

— Вы настойчиво ищете нечто, что прячется от ваших глаз, что-то, в чем вам несправедливо отказали. Даже не знаю, наверное, какое-то сокровище… Нет! — поправился Сальетти, покачав головой. — Думаю, нечто более ценное.

— Что-то ценнее сокровищ? — Барон не скрывал своего волнения.

— Да, это что-то яркое, о чем мечтают многие люди и отчаянно его ищут, но найти удастся лишь избранным.

Барон выпучил глаза.

— Избранным?

— Да, — подтвердил Сальетти. — Я не знаю, кто они, но они здесь, на этой карте, среди непонятных символов. Возможно, вы лучше меня знаете, о ком я говорю. Попробуйте вспомнить.