Книга Семь главных лиц войны. 1918-1945. Параллельная история - Марк Ферро

Накануне самоубийства Гитлер сказал своим близким, что «победы ему стоил недостаток твердости, а в заслугу себе он может поставить лишь то, что сражался с евреями с открытым забралом и очистил немецкое жизненное пространство от еврейской заразы»{255}.

Гитлер винил евреев во всех бедах этого горемычного мира, например в распространенности душевных заболеваний в Финляндии. Борман в одном разговоре с ним сослался на уединенность ферм в этой стране как на причину ее чрезвычайной религиозности. Гитлер подхватил тему: «Жаль, что религиозному уму нечем заняться кроме еврейского крючкотворства Ветхого Завета. Вечно копаясь в одних и тех же проблемах, единственно при свете Библии, среди нескончаемой зимы, поневоле зачахнешь. Бедняги стараются найти в этой еврейской алхимии смысл, которого там нет… Рассудительный немец за голову хватается в недоумении, пытаясь понять, как все это еврейское вранье, приукрашенное священниками и пасторами, может заморочить мозги… вплоть до сумасшествия»{256}.

Данный пример свидетельствует о навязчивых идеях Гитлера насчет роли евреев в истории, какой он ее себе представлял: так, в 155 неофициальных беседах, записанных с согласия Бормана между июнем 1941 г. и 1944 г., евреи подвергались нападкам фюрера более пятидесяти раз. Сразу заметим, что речь идет о частных высказываниях, произнесенных перед третьими лицами, и что публично чаще всего Геббельс предавал анафеме и осыпал угрозами до 1933 г. еврейскую прессу, а затем вообще всех евреев. Заметим также, что эта составляющая антисемитизма сочеталась у Гитлера с более широким и безапелляционным осуждением христианства, церкви, «попов». «Потом придет и их черед, и я буду прям. Я их ликвидирую. “Попы” — это гадина, поднимающая свою голову всякий раз, когда государство слабеет. А значит, нам надо ее раздавить», — сказал он 8 февраля 1942 г. Гиммлеру и Шпееру. А 11 августа 1942 г. воскликнул: «Какое нам дело до тех сказок, что выдумали евреи?!»{257}

Мысль о связи между злодеяниями «жидов», христианства и большевизма Гитлер более или менее позаимствовал у Дитриха Эккарта и вместе с ним раскрыл в «Большевизме от Моисея до Ленина» еще в 1920 г.

Он не прекращал доказывать эту связь в течение всей войны. 17 февраля 1942 г. он объяснял Гиммлеру, что евреи нарушили «естественный порядок»: «Сенсационным событием античного мира стала мобилизация всякого сброда против установленного порядка. Эта затея христианства имела не больше отношения к религии, чем марксизм-социализм к социальному вопросу. Понятия, представляемые еврейским христианством, были категорически неприемлемы для римских мозгов… Надо было появиться еврею, чтобы ввести в обиход эту бессмысленную концепцию жизни, которая продолжается в так называемом загробном мире… Еврей, который преступно принес христианство в античный мир — с целью погубить его, — сегодня заново пробил брешь, взяв на сей раз в качестве предлога социальный вопрос. Точно так же, как Савл превратился в Святого Павла, Мардохей стал Карлом Марксом»{258}.

Этот аспект гитлеровского антисемитизма связан с расистской составляющей его мировоззрения. Гитлер считал, что еврейский народ — однородная раса, сохраняющаяся благодаря религии, в то время как немецкая нация, наоборот, разнородна, а потому уязвима перед действиями еврейских паразитов, намеревающихся ее разрушить. Нужно ли уточнять, что такая мотивировка совершенно безосновательна, поскольку евреи имеют самое различное происхождение: от семитов, берберов, хазар… Кроме того, евреи отнюдь не держатся исключительно внутриплеменных браков. Когда Гитлер захотел принять меры по обеспечению чистоты немецкой расы, это противоречие столкнуло нацистов с проблемой смешанных браков и рожденного в них потомства. Подобные несообразности и противоречия, помимо множества других, привели значительное число аналитиков, историков и философов к выводу, что мировоззрение Гитлера было поверхностным, интеллектуально крайне бедным и что аргументы он постоянно у кого-нибудь заимствовал. Однако в своих речах фюрер прежде всего стремился произвести впечатление, особенно на простой народ, а его демагогия имела целью подорвать уважение к признанной элите: юристам, дипломатам, профессорам и пр.

Евреи, по словам Гитлера, представляли собой расу захватчиков (третья составляющая его антисемитизма). Она якобы наложила руку на русский большевизм, на мировой капитализм, на Францию, которая из-за оккупации Рура стала наемником еврейского интернационала, на «ожидовленную» британскую прессу… Этим третьим компонентом, в особенности развитым Геббельсом, Гитлер отчасти обязан чтению поддельных «Протоколов сионских мудрецов»[30].

В отличие от Владимира Янкелевича, считавшего, что «Гитлер судил евреев не за их дела (предположительно злые), а за то, что они есть», Доминик Кола, анализируя специфику гитлеровского антисемитизма, отмечает: нацисты «преследовали евреев именно за то, что те делали, полагая самих себя жертвами этих действий, поскольку евреи мешали Германии исполнить свое предназначение», т. е. завоевать восточную территорию, господство над Европой, а когда-нибудь надо всей Землей (см. «Майн кампф»){259}.

Все меры в отношении немцев еврейского происхождения, именуемых теперь евреями, на какую бы составляющую гитлеровского антисемитизма ни опирались, являлись ли они якобы спонтанными акциями, «единственным средством отвести народный гнев»{260} (до войны) или инструментом идеологической мобилизации (во время войны), имели один смысл — преследование.

Первая важная мера, проведенная Герингом в рейхстаге, — принятие закона о гражданстве в 1935 г. Он отделял «граждан рейха немецкой крови и той же расы» от просто граждан — евреев, отныне лишенных прав. Это решение, очевидно дискриминационное, лежало в русле давней немецкой традиции. Уже в Германской конфедерации по Вестфальскому миру (1648) стать апатридом мог не обязательно иностранец. Когда-то это, например, была доля «старых лютеран», сегодня — турок, которых называют «нашими иностранными согражданами» (unsere auslandische Mitburger){261}.

Поначалу первая мера не казалась чрезмерной. Но постепенно Нюрнбергские законы ужесточались, чтобы полностью исключить евреев из общественной и политической жизни. Сначала им отказали в праве голоса, затем в приеме на государственную службу, в занятии профессиями нотариуса, врача, преподавателя, фармацевта, а под конец совсем изгнали из экономической сферы: всего в 1936–1937 гг. против евреев в Германии было принято 150 различных санкций{262}.