Книга Вечный хранитель - Виталий Гладкий

— Думаешь, что у нас выгорит что-то крупное? — хмуро спросил Жук.

— Зуб даю, Антоха! А теперь спать. Спать! Скоро утро…

После завтрака Глеб пошел искать Антипа. Деревня по-прежнему казалась опустевшей. Но теперь Глеба уже не удивляло отсутствие детей — почти все жители Жмани оказались преклонного возраста. Или, по крайней мере, не детородного. Лишь юная амазонка была приятным исключением, но подходящего ей парня не наблюдалось.

«Может, они и впрямь все здесь вурдалаки? — думал Глеб с неприятным томлением в груди. — Пили кровь жителей окрестных деревень, пока всех не извели. Насколько мне известно, — понятное дело, из сказок и фантастических историй — подобные типы не могут иметь потомства. Тогда понятно, почему раны Антипа так быстро зажили… А что если и впрямь все это правда? Что если мы с Жуком присутствуем тут в виде хранилища свежей крови для предстоящего сатанинского обряда с последующим пиршеством? Бр-р! Не верю! Не может такого быть! Глупости… Не могла баба Глаша сделать такую подлянку близким людям. Хотя… кто знает. Может, она ненавидела своего мужа (эка невидаль! такие проблемы существуют сплошь и рядом) и свою ненависть перенесла на его родственников. И тогда получается, что Виктор — наш спаситель. Совсем я запутался… А, будь, что будет!»

Долго искать Антипа не пришлось. Он нарисовался как тот Сивка-бурка, вещая каурка — по желанию трудящихся. Не успел Глеб додумать свою мысль, как из-за ближайшей избы вышел оживший «покойник» и бодрым шагом направился к Глебу. Было в нем что-то угодливое, лакейское — типа «Чего изволите?», которое Антип старательно прятал, но выражение глаз и время от времени прорезающиеся стальные нотки в голосе навевали на мысль о его пролетарско-большевистском происхождении.

Такие с виду добрые, покладистые и угодливые кухаркины дети и кабацкие половые могли недрогнувшей рукой прострелить башку кому угодно — и классовому врагу, и соседу по коммуналке, и просто случайному прохожему, не вовремя или в неположенном месте решившему перейти дорогу.

Их гложет вечная обида на всех и вся. Им все должны, а они — никому и ничего. Эта обида обычно глубоко упрятана, но если она, дождавшись своего часа, вырвется наружу, то пощады не жди. Отсюда происходят и так называемые «немотивированные» убийства. Сидел человек в приятной компании, ел, пил, смеялся, веселился, ни с кем не ссорился, а затем вышел на кухню, взял кухонный нож и недрогнувшей рукой вонзил его в сердце хозяина квартиры, своего приятеля.

Зачем? Почему? На этот вопрос не могут ответить ни сами преступники, ни следователи. Но самое загадочное и страшное заключается в другом — показное раскаяние убийцы ни в коей мере не соответствует его внутреннему состоянию. Он не чувствует себя виноватым, а чья-то загубленная жизнь для него не более чем эпизод из какого-то пустяшного фильма. Раз посмотрел — и забыл.

— А баньку-то я уже истопил! — бодро сказал Антип. — Вовремя вы поднялись… Уже позавтракали?

— Не так, чтобы очень… — хмуро ответил Глеб, все еще находясь в плену неприятных ассоциаций и дурных мыслей.

Действительно, угощение, которое уже стояло на столе, когда они проснулись, сегодня никак не тянуло на полноценный завтрак — кувшин холодного квасу и две зачерствевшие лепешки. Похоже, тетки-кухарки вчера тоже маленько перебрали и прозевали зорьку. Впрочем, и аппетит у Глеба и Жука был не очень, так что свежий квас на старые дрожжи пришелся в самый раз.

— Это дело поправимое. После баньки откушаем, как должно. Вы готовы?

— Всегда! — подал голос и Жук, который при упоминании бани начал чесаться.

— Тогда пошли…

Жмань продолжала удивлять. Оказалось, что в деревне баня общая. Но какая! Она стояла прямо на реке, на сваях, — так, чтобы разогревшись, как следует, можно было с мостков сигать в воду. А зимой, наверное, во льду рубили большую полынью.

Само здание бани было не по-русски просторным и высоким. Правда, сложили его, как и деревенские избы, из толстых лесин. Но когда Глеб вошел внутрь, то открыл рот от изумления — внутри баня была отделана белым и розовым полированным мрамором!

Лишь стены и потолок предбанника и парной были обшиты тщательно подогнанными и хорошо ошкуренными досками из дерева неизвестной Глебу породы. Оно испускало чрезвычайно тонкий и приятный аромат. В самой мыльне стояли мраморные скамьи, а ее окна-витражи были широкими и пропускали много света. Топку строители бани вывели в отдельное помещение с отдельным входом. Судя по теплому мраморному полу мыльни, он обогревался системой труб.

— Ни хрена себе, сказал я себе! — прокомментировал увиденное Жук. — Да это лучше, чем Сандуны! Только душа нет. Краны с горячей и холодной водой — вот они. А шайки-то какие — супер! Гад буду, дореволюционные.

— Угадал… — Антип посмеивался, довольный произведенным впечатлением. — Тыща девятьсот пятый год. Спецзаказ. Выполнен на заводах Гардта. Медь.

— Неужто у революционеров выменяли на оружие? — не без ехидства спросил Жук. — Махнулись, так сказать, не глядя.

— Вам про то знать не надобно! — почему-то рассердился Антип. — Я вас оставляю, шуруйте тут сами…

Такого удовольствия Глеб не испытывал уже давно. Его так и подмывало выбежать из бани и броситься в реку, но он постеснялся, хотя баня стояла на отшибе, а вокруг не было ни души. Пар был потрясающим, а все усиливающийся аромат деревянной обшивки бодрил похлеще доброго вина. У Глеба даже голова начала приятно кружиться.

После пятого захода в парилку Жук сдался.

— Все, амба, — сказал он, разлегшись на мраморной скамье. — Иначе умру от полного кайфа прямо здесь. Такого блаженства я давно не испытывал.

— Кто бы спорил… — Глеб вылил на себя шайку холодной воды и от наслаждения крякнул. — Пивка бы сейчас…

— Ну… С пребольшим удовольствием.

— Тогда вставай, хватит ночевать. А то у меня уже кишки марш играют. Антип, вроде, обещал накрыть поляну.

— Уже готово! — раздался веселый голос Антипа, который заглядывал в приоткрытую дверь. — Ждем-с…

На столе в предбаннике было так много еды и напитков, словно их заготовили на Маланьину свадьбу.

— Это что? — спросил Глеб, указывая на широкогорлый запотевший кувшин.

— А ты испей и потом попробуй отгадать, — хитро сощурился Антип.

— Ну-ка, ну-ка… — Глеб налил полную кружку.

Ему было все равно, что пить, — квас, сухое вино или компот — лишь бы напиток был попрохладней. Глеб приложился к кружке, и жидкость ледяным потоком устремилась в желудок. Антип с интересом наблюдал за ним.

— Что скажешь? — спросил он, когда Глеб сказал «Уф!» и поставил кружку на стол.

— Супер! Думаю, что это местная разновидность эля. Крепости в нем, конечно, побольше, чем у настоящего английского напитка, горечи — поменьше, а вот вкус превосходный. Нужно отдать должное этому весьма приятному факту.

— В яблочко попал! Надо же… — Антип, похоже, удивился совершенно искренне. — Вообще-то, мы называем его медом, хотя это совсем не так. Это все-таки эль.