Книга Игра на выживание - Анна Владимирская

Все гости собрались за длинным овальным столом в конференц-зале. Кейтеринг[25]осуществляли три официанта в белоснежных пиджаках без воротника и идеально выглаженных черных брюках. Кроме Поташева и Лизы, никто не обращал на них внимания, и о том, что это были друзья Алексея – Белогор, Стоян и Худаня, – не знало большинство гостей. Единственным человеком, кто удивленно взглянул на друзей сына, была мама архитектора, Нина Анатольевна, но она решила, что ее Леша подготовил какой-то сюрприз.

И сюрприз не заставил себя долго ждать!

Поташев поднялся из-за стола. С баулом в руках он подошел к флипчарту (доске для презентаций) и прикрепил к ней магнитами свой ватман. Опережая удивление гостей, Алексей сказал:

– Господа, прежде чем мы перейдем к презентации отеля «Хилтон» и моей помолвке с госпожой Раневской, я хочу развлечь вас любительским спектаклем под условным названием «Мышеловка».

Гости заулыбались, приготовившись к тому, что сейчас их станут развлекать. Меж тем архитектор попросил убавить свет, и на экране появился город Екатеринбург.

– Начнем с предыстории. В столице Урала проживал антиквар по фамилии Зорькин. Светослав Юрьевич – одна из ключевых фигур нашего спектакля. Два слова о нашем герое: антиквар, собиратель картин, скульптур, старинных инструментов, драгоценных камней, богатый человек. В какой-то момент своей жизни он решает все изменить. Ну, то есть решительно все. В клинике моего дяди, Евгения Валерьяновича Поташева, он делает пластическую операцию, меняя внешность. Также берет себе другое имя, отчество и фамилию, переезжает в другой город. Так Зорькин Светослав Юрьевич становится Шанаевым Григорием Петровичем. После удачной операции восставший из пепла (в прямом смысле слова, но об этом чуть позже) Шанаев появляется в Городском музее. Он предлагает на базе своей коллекции старинных музыкальных инструментов создать отдел. Разумеется, у него есть поддержка в Министерстве культуры и в мэрии. Шанаев тщательно смазал все колесики бюрократической системы, чтобы она работала как часы, без сбоев. И музей радушно принимает предложение антиквара.

Заерзала на своем стуле Кира Юрьевна Яблокова – директриса Городского музея. Ее лицо пошло бурыми пятнами. Вика Бобичева, сопровождавшая свою начальницу, не зная, куда девать руки, беспрестанно поправляла свою рыжую прическу. Огненная грива и молодое бледное лицо обращали на себя внимание присутствующих.

– Вы что-то хотели сказать, Кира Юрьевна? – обратилась к ней Раневская с той долей сарказма, которая позволяла оставаться в рамках учтивости.

– Я не понимаю, что плохого, если в музее открылся отдел старинных скрипок, виолончелей и альтов? – с вызовом поинтересовалась директриса.

– Вот и я не понимаю! – театрально всплеснул руками Поташев. – Не понимаю, как вы, Кира Юрьевна, с вашим-то опытом министерских интриг, с вашим бюрократическим чутьем, с вашим умением улавливать опасность проглядели прожженного мошенника Шанаева? Может, потому, что вы с ним в чем-то похожи? – Алексей обаятельно улыбался, но в этой улыбке пряталось столько иронии, что Яблокова вскочила и направилась к дверям. Но, к ее огромному удивлению, дверей в бизнес-зале не наблюдалось.

Особенностью интерьера конференц-зала было то, что от холла его отделяла длинная деревянная панель-стена, в которой двери были умело спрятаны. Архитекторы придумали такую глухую стену с определенной целью. Чтобы во время презентаций, конференций или семинаров не было бесконечного хождения участников. Предусматривался продуманный формат делового общения, иногда с корпоративными интересами, о которых должны были знать только его участники. Тогда войти в зал или выйти из него обычному человеку было невозможно. Секрет двери знал только организатор мероприятия.

Пометавшись вдоль глухой стены, Яблокова истерически воскликнула:

– Выпустите меня отсюда!

– Всему свое время, Кира Юрьевна! Присядьте пока! – бесстрастно заметил Поташев. – Продолжим. Я попрошу своих ассистентов взять на время мобильные телефоны у всех присутствующих, чтоб наши гости не отвлекались на звонки.

– Это произвол! – воскликнула рыжеволосая Вика Бобичева.

– Боже упаси! И мысли не имеем! Исключительно для пользы дела! – иронично запротестовал Худаня, который собрал дамские сумочки и отнес их в подсобку.

Затем Алексей рассказал присутствующим, как Зорькин инсценировал свою смерть, как, превратившись в Шанаева, задумал схему аферы и как стал воплощать ее в жизнь. Все завороженно слушали архитектора. Прервала его увлекательное повествование Мария Валерьяновна.

– Алексей! Это, конечно, очень интересно – все, что ты нам рассказываешь, но мне не ясно, зачем этому Шанаеву понадобился музей для его аферы? Ведь он же мог все это проворачивать и без музея! Или я чего-то не поняла?

– Можно я объясню? – Раневская просительно посмотрела на Поташева. Тот кивнул. – Дело в том, Мария Валерьяновна, что для аферы, которую Шанаев собирался провернуть в Европе, ему просто необходим был авторитет музея. Ведь Городской музей в Киеве создавался десятилетиями. Его репутация безупречна для всего европейского культурного сообщества. И человек, предлагающий старинные музыкальные инструменты в аренду от имени музея, а не от никому не известного коллекционера Шанаева, – это совсем другое дело. Он спрятался за музейный бренд, как за щит! – улыбнулась Лиза тетке Алексея.

– Теперь понятно, – кивнула в ответ тетя Маша.

– Я продолжаю. Главные два вопроса по делу Шанаева, которые мне не давали покоя: зачем нужно было подставлять Лизу и как он это провернул? – Архитектор вывел на экран фотографию Елизаветы в том самом наряде, который был куплен в бутике «Escada» в Вене. – А вот изображение с камеры венского банка, откуда какая-то женщина в точно таком же костюме, как у Лизы, забирает деньги.

Все присутствующие увидели ультрамариновый комбинезон из тонкой ткани с широкими брюками и элегантным хомутиком вокруг шеи. Поверх комбинезона было надето белое болеро, украшенное кружевом. И хотя болеро своим ослепительно-белым кружевным стилем отвлекало внимание, гости, у которых было время рассмотреть незнакомку, вдруг стали произносить вслух:

– Это же не она! – сказала мама Лизы, Маргарита Николаевна.

– Так ведь это очевидно! – горячо воскликнул папа, Александр Кириллович Раневский.

– Я знаю, что отвлекает от лица! – сообщила Нина Анатольевна Поташева. – Посмотрите! Шляпка с широкими полями! Она закрывает лоб, и под ней спрятаны волосы. А этот цветок, этот алый мак! Он ведь не просто украшение, он совершенно переключает внимание от лица на свой яркий цвет!

– Обратите внимание! Эти длинные белые перчатки, они ведь закрывают руки до локтей! Ну, и большие очки от солнца… Лица почти не видно! – вставил свою реплику отец Поташева.

В присутствии нового мужа своей бывшей жены он чувствовал себя не в своей тарелке. Тот был явно моложе и стройнее Максима Валерьяновича. Но отец Алексея делал вид, что это его нисколько не тревожит. Он сохранял невозмутимое лицо, хотя в его душе бушевала ревность пополам с досадой.