Книга Теневой дозор - Аркадий Шушпанов

Из мостовой вырывается один камень и повисает в воздухе на уровне детских глаз. Следом за ним – другой. Поднимаются с земли крупные осколки битого стекла и миниатюрной эскадрильей медленно пролетают над детскими головами по направлению к пришельцам. Теперь Алиса, Игорь и Тигренок вынуждены отступать к центру площади.

Распахиваются еще не тронутые стихией ставни, и наружу медленно и важно выплывают кухонные ножи и другая острая домашняя утварь. Как будто на выручку горожанам теперь пришли невидимые духи.

Камни продолжают взлетать над мостовой, словно кто-то навел на площадь чары антигравитации.

Дреер понимает, что сейчас произойдет. Кто-то научил этих маленьких бюргеров уличным боям с применением магии. Все, что зависло в воздухе, полетит в Теневой Дозор, но это лишь отвлекающий маневр для по-настоящему опасных заклинаний. Тогда Дмитрий слегка пританцовывает на месте. Со стороны, вероятно, кажется, что он просто переминается с ноги на ногу. На самом деле его главное заклинание подвешено на все тело, словно тонкая пленочка. Его почти невозможно отследить и нейтрализовать так, как сделал это Крысолов с «отрицанием неживого».

Каждое зернышко, что высыпалось из штанин Дреера по пути сюда, превращается в маленького серо-коричневого зверька. В крысу. В Праге курсанты метко назвали их Канцелярскими. Зооморфные чары, временно блокирующие эмоциональную сферу, а вместе с ней и способность творить волшебство. Подвесить чары на зерно – до такого могла додуматься лишь ведьма.

Этого нашествия Гамельн еще не переживал.

Но Канцелярские Крысы пока далеко. Они скользят вдоль стен. У них одна задача – подкрадываться и кусать.

Самый высокий паренек из гамельнских детей поднимает руки. Нет, это не жест «мы сдаемся» – обе руки направлены на взрослых. Конкретно – в сторону Тюнникова.

И тогда срывается Тигренок. Мгновенно превратившись в здоровенную полосатую кошку, она прыгает к мальчику. Нет, Тигренок не собирается причинять вред ребенку. Скорее всего хотела рыкнуть как следует, припугнуть. Раньше они вряд ли видели живого тигра.

Все медленное становится быстрым. Срываются с места увязнувшие в воздухе осколки стекла, булыжники, кухонные ножи. У дозорных хватило реакции мгновенно опустить на себя «щиты мага», и предметы рикошетят, не долетая и метра до своих целей.

Мальчик перед Тигренком замирает – его достал «фриз», запущенный Игорем. Теплов сориентировался быстрее всех.

Дреер поворачивается к Крысолову. Того уже нет. Зато рядом с местом его приземления приоткрытая дверь. Ее покрывает затейливым орнаментом искусная резьба.

Уворачиваясь от кружащих над площадью снарядов, Дмитрий бежит к двери. Лишь когда совсем небольшой осколок стекла чиркает по щеке, он вспоминает, что свой «щит мага» так пока и не натянул.

* * *

За дверью он как будто попадает на совсем другой слой. Здесь ничего не напоминает о сумеречном Гамельне. Буйство красок таково, что кажется – вокруг бушует цветная метель. Глаза привыкают лишь через несколько секунд.

Нет, никакой это не храм, как сначала подумалось. Хотя здесь очень много статуй: больших, средних, маленьких. Пузатые божки, изящные танцовщицы, длиннобородые мудрецы. А еще слоны, и явно не дикие: с богатым убранством, попонами, расшитыми драгоценными камнями, с браслетами на массивных ногах.

Стены затянуты шелком. Золото, бирюза, терракота, зелень, красные и розовые тона. Очень низкая резная мебель. Множество живых цветов в высоких, покрытых тонким орнаментом вазах. Круглые плетеные клетки с яркими птицами – наверняка певчими, но Дреер не слышит их голосов.

Вьется дымок над курильницами. Горят свечи. Зал пропитывает пряный аромат.

Дмитрий не видит никого. Однако по углам стоят несколько ширм, а в другие комнаты или залы ведут арочные проемы. Дреер осторожно ступает с порога на богатый ковер, закрывающий весь пол. Нога так долго погружается в мягкий ворс, что словеснику начинает чудиться, будто это ловушка, и сейчас он провалится едва ли не по пояс. Но нет, просто ворс небывало пушистый. Он должен заглушать все шаги.

Дмитрий медленно идет, озираясь по сторонам. С настенной вышивки на него смотрят многорукие божества. У некоторых слоновьи головы.

Правая рука до локтя по-прежнему бездействует. Пальцы сложены в нелепую полуфигуру, недоделанный «Атор». Но еще остается левая рука.

«Здравствуй, человек с холодным сердцем», – звучит в сознании напевный женский голос.

Дреер невольно вздрагивает. Женщина стоит в проеме, прямо под аркой, и потому ее можно принять скорее за элемент декора, нежели за кого-то живого. Да и нет здесь живых, по правде говоря.

«Вы знаете меня?» – спрашивает Дреер, не размыкая губ и глядя ей в прямо глаза.

Обращаться к женщине на «ты» у него почему-то не выходит. Та явно немолода, хотя волосы ее черны как смоль, темные глаза блестящи, а смуглая кожа безупречна. Между бровями видна красная точка. Она закутана в зеленый шелковый наряд, украшенный рисунками желтых цветов. Из складок этого сари высунута лишь одна пухлая рука – и та принадлежит вовсе не старухе. Тем не менее Дреер уверен, что Иная погрузилась в Сумрак навсегда, будучи уже в изрядном возрасте. Может быть, такое впечатление создает явная склонность женщины к полноте.

«Я предсказала твой приход еще три сотни лет назад, человек с холодным сердцем».

«Почему вы меня так зовете? Я Иной».

«Ты умеешь плести чары, но Иным не стал. Ты умер, как человек».

«А как пришли сюда вы?»

Дреер приближается к женщине, неприлично пристально разглядывая ее лицо. И ее дородная фигура… что-то странное и неправильное есть в этих изгибах.

«Мой дом превратился в погребальный костер. Дочь испустила последний вздох на моих руках. Мои шудры погибли все до одного, хотя я наделила их даром…»

«Кто вы?»

«Мое имя Фуаран. Я была верховной ведьмой своей земли».

Дреер замирает. Легендарная ведьма Фуаран, сделавшая величайшее открытие в истории Иных и заплатившая за него неоправданно высокую цену. Наверное, он лично проголосовал бы на Трибунале за то, чтобы развоплотить ее, зная, сколько людей той пришлось умертвить в муках, чтобы сложить печально известное в узких кругах заклинание, нареченное ее же именем.

Свое открытие, позволяющее сделать Иным смертного, она изложила в книге, переплетенной в человеческую кожу. Уже за одно это стоило бы отправить ее сюда. Но главную тайну Фуаран унесла с собой.

Где граница между человеком и Иным? Что происходит с человеческой душой, когда ее касается Сумрак?

Дмитрий не знает, что сказать. И спрашивает невпопад:

«Почему у меня холодное сердце?»

«Все мы здесь пленники великих страстей, но только не ты. Я читала тебя, когда ты еще не вошел в мой дом. Ты собирался исчезнуть в забвении сам, забрать с собой Ганса и не испытывал ни сомнений, ни страха. Любви ты тоже не знаешь».