Книга 1991. Измена Родине. Кремль против СССР - Лев Сирин

– За минувшую после этой трагедии четверть века каких только версий относительно причин взрыва на 4-м энергоблоке не выдвигалось: и официальных, и неофициальных. Но кому, как не вам, лучше всех известно, в чем истинные причины аварии. Понимаю, в двух словах и доступным языком об этом не расскажешь, но все же… Начните, пожалуйста, с того, как собственно произошла авария?

– После пуска любого блока любого вида АЭС у нас или за рубежом обязательно проводится программа, которая является элементом ввода этого блока в эксплуатацию. Суть ее состоит в том, что необходимо определить, сколько времени, в случае отключения внешних источников электроэнергии, понадобится автономной дизельной станции, чтобы набрать необходимые обороты, обеспечивающие работу системы охлаждения блока и – главное – хватит ли на это время вырабатываемой самим реактором электроэнергии: даже в полностью заглушенном реакторе на турбогенератор еще поступает пар, вращает его, вырабатывая электроэнергию на собственные нужды – чтобы продолжали работать насосы охлаждения реактора. Это небольшая величина – около минуты, но порядок работы реактора в это время принципиально важно установить, потому что если даже минуту в нем не снимать тепло, то может начать плавиться топливо, могут выделяться накопившиеся радиоактивные осколки, водород, становящийся при определенных условиях взрывоопасной смесью, и рано или поздно обязательно произойдет взрыв. Эксперимент по установлению показателей работы реакторов в условиях отсутствия внешней электроэнергии проводился на всех блоках ЧАЭС. Везде прошел успешно, а на 4-м блоке – нет, старший инженер не смог поставить реактор на автоматический режим поддержания мощности в 250 электрических МВт, и он провалился в так называемую йодную яму, поэтому снять все необходимые характеристики не успели. В тот раз ничего не случилось. Подождали два дня, а затем, как и положено, стали подниматься.

А 26 апреля произошло все то же самое, но когда до отключения внешних источников энергии реактор провалился, его решили сразу поднимать на мощность, а этого делать ни в коем случае было нельзя. Потом я беседовал с начальником смены, во время которой и произошла авария, с Борисом Васильевичем Рогожкиным. Спрашиваю: «Тебе ведь доложили, что оперативный запас реактивности после снижения мощности для проведения эксперимента упал на 50 % ниже регламентного?» «Доложили». А согласно инструкции, если оперативный запас реактивности меньше 15 стержней, реактор должен быть немедленно заглушен. У них же оставалось всего 1,9 стержня, нечем было управлять нейтронным потоком в реакторе, а они лишь снизили мощность до 50 % и продолжали работать. Как назло, в это время на Украине на одной из тепловых станций вылетел блок в 300 МВт, то есть в регионе возник дефицит электричества. Но если бы главный инженер и директор станции знали физику реактора, то они бы, несмотря ни на что, продолжили снижать мощность и спокойно реактор заглушили бы – оперативный запас реактивности еще позволял. Но они не только этого не сделали, они даже не оставили записи о своих действиях в оперативном журнале. Да еще и отключили 5 степеней защиты, чтобы, если реактор провалился бы в йодную яму, его можно было бы поднять сразу и продолжать работать. А была бы защита – никакой аварии не было бы.

Таких нарушений мы насчитали 16! Естественно, что в конце концов поток нейтронов стал неуправляемым, реактор перегрелся и взорвался. После аварии были обнаружены и конструкторские недостатки станции, и ее проектные недоработки, которые тоже стали одной из причин катастрофы. ЧАЭС была спроектирована таким образом, что при перегорании всего двух каналов вентиляция переставала справляться с выбросом радиоактивных газов, в результате чего начинало подниматься давление в реакторном пространстве; когда я позже спрашивал операторов центрального зала, не заметили ли они чего-нибудь необычного перед взрывом, они говорили: «Обычно у нас прохладно, хорошо работает вентиляция, а тут вдруг стало как в бане». Значит, к тому времени уже пережгли несколько каналов, возникло давление, и пар начал проникать в зал. Потом давление слегка подбросило верхнюю закрывающую часть реактора (так называемую «Елену») массой более 300 тонн, но она не отлетела в сторону, а встала градусов на 15 вкривь. Так что зря, кстати, туда потом сыпали песок с вертолетов – в активную зону он практически не попадал, а так и оставался сверху.

– Говорят, что последствия чернобыльской аварии ликвидировали в авральном режиме практически голыми руками, чем подвергли лучевой болезни спасателей, но минимизировали вред радиации для населения?

– Нет, конечно, это не так. При ликвидации последствий аварии на Чернобыльской АЭС было допущено много глупостей и ошибок, но прежде всего как раз потому, что аналогов катастрофы, которая там произошла, с выходом такого количества радиации в окружающую среду, до этого в истории человечества не было; в 1979 году американцы расплавили активную зону реактора, но у них не произошло взрыва, потому что, не потеряв внешнюю электроэнергию, они успели наладить охлаждение реактора, – то, чего как раз никак не могут сделать японцы.

Действительно, в Чернобыле ввели в действие сразу большое количество людей, хотя делать этого было, конечно, нельзя, это было бессмысленно при таком сильном облучении. Должны были работать только специалисты, в небольших количествах. Зачем посылали людей на крышу энергоблока? Чтобы уменьшить там радиацию? Но уменьшить ее там было невозможно, зато облучили людей, которые сбрасывали с крыши осколки радиоактивных элементов.

Окончательно выброс радиации в окружающую среду в Чернобыле прекратился лишь после того, когда был создан объект «Укрытие» для 4-го энергоблока ЧАЭС, его еще называют саркофагом. 21 июля 1986 года меня назначили министром атомной энергетики СССР. В этом ранге, как вы уже упомянули, я и был руководителем комиссии по приемке «Укрытия». А непосредственно закрывали саркофаг специалисты Министерства среднего машиностроения, которые имели опыт работы на заводах по производству урана-235 – материала, который идет на заряды для атомных бомб и является запалом для водородного оружия, то есть специалисты, которые хорошо знали эту отрасль. Другие министерства с этой работой просто не справились бы. Причем тогда не только был установлен сам саркофаг, но и создана система вентиляции в нем, воздух из саркофага пропускали только через фильтры очистки.

– Были ли попытки диверсий в отношении АЭС в советское время?

– Не знаю, как сейчас, но в то время, когда директором Ленинградской АЭС был я, канал, по которому на станцию из залива подавали воду, не входил в огороженную зону. Спокойно ходили рыбаки. Помню, был даже случай, что они якобы даже видели аквалангиста вблизи станции. К нам разбираться тогда приехал капитан первого ранга, занимающийся подводными диверсантами. Он, между прочим, рассказал мне, что американцы через Иран пустили по Каспию подводную мини-лодку, которая прошла почти через всю Волгу, в том числе и через шлюзы вместе с нашими теплоходами. Диверсанта этого все-таки поймали, правда, уже на болгарском побережье. Сначала наши не поверили в его рассказ о том, как он попал в СССР, а потом в Болгарию, но он упомянул все, что видел на своем пути, и оставалось только развести руками.