Книга Те, которые - Андрей Жвалевский

И черт с ними со всеми. Остальные притихли и стараются выглядеть образцами исполнительности. Никогда мои ООО так четко не работали!

А вот с мамой все не так просто. Я еще раз приезжал к ней, и на сей раз меня встретил не давешний жидкобородый попик, а некто отец Виталий. Молодой, совсем еще пацан. Я и на него сначала набросился, обрушивая доводы разума на хрупкую основу религиозного мистицизма, но он и не думал спорить, стоял и слушал. Это очень утомительно – спорить со скульптурой, пусть даже и слушающей.

Когда я выдохся, он вдруг спросил: «А почему вы к матери не приезжаете?». Я тут же взвился: «А почему вы у меня это спрашиваете? Ведь все в руце божией! Вот у него и интересуйтесь!». Он кивнул совершенно безмятежно: «Все в его руке, это так. Но у вас есть свобода воли. Это господь вам ее даровал…» – «Так вы определитесь, кто все решает – бог или человек!» – «Бог говорит нам, что делать. А уж делать или нет, это мы сами решаем. Господь слишком уважает нас, чтобы решать все за нас».

Я потом еще что-то пыжился, но с тем же неуспехом.

А мама весь разговор не сводила с него глаз. Мы договорились, что в следующий раз я приеду к нему в храм, и мы продолжим беседу. Честно говоря, не понимаю, как я на это повелся? С моим-то воинствующим атеизмом в крови?

P. S. Не могу уснуть. Что-то есть в этом отце Виталии. Да и насчет воинствующего атеизма… Моя собственная судьба в его рамки не очень-то укладывается.

21.09.04

Я-то думал, что о. Виталий в храм зовет, чтобы поразить меня пышностью и величием. А оказалось, что эта церковь еще строится. Так мы и беседовали – между стремянками.

По-моему, он просто талантливый психолог. Расковырял все мои болячки, показал все мои страхи. Я ему чуть было не поверил (не в религиозном смысле, конечно – в человеческом!), но в конце он меня ошарашил: «Ваша мама хочет принять послушание». Я даже не сразу понял, что речь идет о монастыре. Когда понял, опять взъярился.

Отец Виталий посоветовал мне поговорить с мамой. Я предупредил, что буду говорить с глазу на глаз.

И тут же отправился к маме. Выгнал ошивающуюся тут же тетю Машу… и долго не понимал, с чего начать.

Мама тоже, кажется, не знала, как подступиться. А потом мы вдруг заговорили о другом. Мама просила у меня прощения – она ведь меня винила в папиной смерти. Не хотела винить, а изнутри что-то черное ее грызло: «Это сын твой убил!». Я плакал и все пытался объяснить, что я в самом деле виноват, но не в смерти, а в том, что эту смерть приблизил. И тоже просил прощения.

Не помню уже, когда я так много плакал.

Мама попросила отпустить ее в монастырь. Я не стал спорить. Только попросил разрешения навещать ее иногда.

22.10.04

Завтра я встречусь с Верочкой.

Все валится из рук, даже про маму почти не вспоминаю.

Завтра я уйду из офиса пораньше, в половине пятого. По необъяснимому капризу пойду на остановку, чтобы доехать домой на троллейбусе вместе с народом. Троллейбуса долго не будет. От скуки я начну рассматривать людей на остановке.

И встречусь с ней взглядом. Точнее так: наши взгляды столкнутся, как бильярдные шары. Это будет так неожиданно, что мы рассмеемся. А потом станет накрапывать дождь, и я подойду к ней и предложу подвезти ее на такси. Она удивится, но согласится.

Мы доедем до самого дома, беспрерывно болтая о всякой ерунде. А когда она будет высаживаться, я неожиданно для себя выйду из машины, расплатившись с таксистом какой-то купюрой (кажется, пятьсот рублей, потому что водила не станет окликать меня). И провожу ее до подъезда. Она даже удивляться не станет, только рассмеется. А когда я потребую телефончик, она без колебаний продиктует его – и снова будет хохотать, когда выяснится, что я не знаю ее имени и не понимаю, что записать в телефонную книгу.

После чего мы разойдемся, улыбаясь, легкие, словно наглотавшиеся гелия.

Все будет именно так.

Завтра я пройдусь по своей тропе след в след.

23.10.04

Троллейбус пришел почти сразу!!!

Какого черта он вдруг решил не опаздывать, я не знаю, но он прошел явно раньше, чем в прошлый раз, дождем еще и не пахло!

Видимо, я что-то такое сместил в прошлом, наступил на какую-то бабочку – и троллейбус, который должен был сломаться на маршруте, не сломался…

Это был самый страшный миг в моей жизни. Потом, на остывшую голову, я понял, что паниковать не стоило. Я помнил Верочкин адрес, знал, где она работает. Я мог устроить сотню случайных встреч. Но в тот момент ни о чем таком я не подумал – бросился к Верочке, схватил ее за руки и почти закричал: «Не садитесь в троллейбус!». Она уставилась на меня в полном обалдении, двое подвыпивших пролетариев двинулись защищать симпатичную девчонку от маньяка, но маньяк (то есть я) рявкнул на них: «Не мешайте! Это моя будущая жена!». Получилось очень убедительно, пролетарии остановились в нерешительности.

А я продолжил, обращаясь теперь только к Верочке. Умолял не садиться в троллейбус, просил выслушать, рассказывал ей обо всех ее привычках и привязанностях, приводил такие детали ее характера, которые никто мне рассказать не мог…

И постепенно Верочка успокоилась. Думаю, подействовали не мои доводы, а мой страстный, отчаянный и одновременно убежденный тон. Она только попросила: «Отпустите, пожалуйста, мои руки. Троллейбус уже ушел». Я понял, что сделал ей больно и, совершенно потеряв крышу, принялся целовать ее запястья, на которых краснели следы от моих пальцев…

Когда мы расставались, я предупредил, что позвоню, что теперь она от меня никуда не спрячется. «У вас и телефон мой есть?» – рассмеялась Верочка. Я продиктовал номер. Она только покачала головой.

Уже дома я почувствовал, что становлюсь легче воздуха.

Значит, все получилось.

Я не удержался и послал эсэмэску «Ага?». Это из наших будущих совместных секретов, из песенки «А ты меня любишь – Ага!».

Верочка ответила правильно: «Ага!». И смайлик.

11.11.04

Наши отношения с Верочкой развиваются и так, и не так, как в прошлый раз. События все другие – в первой жизни я долго сомневался, топтался вокруг да около. Теперь иду короткой дорогой. Но внутри крепнет необъяснимая уверенность, что все правильно. Все идет туда, куда и должно идти. Однако страх потерять колею так сильно въелся в меня за последние годы, что время от времени начинаю паниковать.

Может, найти толкового психолога?

13.11.04

Сходил к маме в гости. Она светлая и по-хорошему задумчивая. Выглядит гораздо лучше. Говорит, что от молитв и от работы на свежем воздухе. Спрашивает, как у меня дела. Осторожно рассказал ей про Верочку. В прошлый раз она мое «случайное знакомство» восприняла в штыки, а теперь только головой покивала: «Главное, чтобы она тебя любила. А там – как Бог даст».