Книга Искушение дьявола - Кимберли Логан

— Очень жаль, милый. Я бы ублажила тебя куда лучше, чем она. Если бы ты только позволил…

Замолчав, виконтесса вдруг откинула полы халатика и плавным движением плеч скинула его на полированный паркет, оставшись перед Гейбриелом в чем мать родила. Затем, вскинув голову, она медленно провела рукой по груди и животу, явно пытаясь привлечь его внимание к треугольнику светлых курчавых волос у нее между ног.

— Ну, как, нравится?

Гейбриел почти с медицинской отстраненностью оглядел ее тело, пышные формы. Он не мог не признать, что она неплохо сложена и достаточно привлекательна, но никаких эмоций, ни капли желания она в нем не вызывала, и он совершенно не собирался принимать ее предложение. В его сознании был образ другой женщины — нежной, невероятно притягательной и соблазнительной, несмотря ни на что.

Нагнувшись, он поднял с пола пеньюар и грубо сунул его в руки виконтессы.

— Хватит ломать комедию! — прорычал он. — Сейчас же оденьтесь!

— Но…

— Я сказал — хватит!

Щеки леди Лэнскомб покрылись гневным румянцем, виконтесса набросила на плечи халатик и напряженными резкими движениями затянула пояс.

— Боже мой, так я и думала — эта маленькая сучка тебя охмурила! — прошипела она. — Я поняла это на днях, увидев, как ты вылупился ей вслед на террасе — ни дать, ни взять влюбленный идиот! Но я не хотела этому верить. Почему ты с ней связался? Ведь ее мать довела твоего отца до погибели.

— Я сам решаю, с кем мне связываться, а с кем нет, и вас это не касается. К тому же маркиза не… — Гейбриел замолчал, разозлившись на самого себя. С какой стати он оправдывается? Он не обязан ничего ей объяснять. В этой женщине столько порока, что и не снилось леди Олбрайт, однако она прячется за своим высоким положением и еще имеет наглость обвинять Мору и ее мать в тех грехах, в которых повинна сама.

Гейбриел глубоко вдохнул, чтобы унять подступающую ярость, и вперил в даму ледяной взгляд.

— Я ухожу, миледи, — сурово сообщил он. — А вам советую как следует подумать, прежде чем клеветать на леди Мору. Я буду очень недоволен, если узнаю, что вы распускаете грязные беспочвенные слухи.

— Бес… беспочвенные? — запинаясь, переспросила виконтесса, негодующе раздувая ноздри. — Вы хотите сказать, что я все придумываю? Да как вы смеете? То, что я говорю, чистая правда, и вам это известно. Хорошо, что с моей помощью до лорда Уолдрона дошло, какая она потаскушка. У меня есть глаза, и я видела сегодня утром в бильярдной, как бесстыдно она к вам прижималась. Нет, дочь шлюхи не заслуживает титула маркизы!

Выслушав ее обличительную тираду, Гейбриел разозлился не на шутку. Так, значит, это леди Лэнскомб растрезвонила о происшествии в бильярдной! В конце концов, гадкая сплетня достигла ушей лорда Уолдрона. Хоксли не любил этого человека, особенно после того, как он бросил Мору на балу, однако мстительная виконтесса, даже не будучи знакома с Морой, нарочно губила ее будущее. Проклятая ведьма!

«Если я задержусь здесь еще на секунду, я убью ее!» — подумал Гейбриел, развернулся и быстро пошел к двери. Однако не успел он сделать и пары шагов, как рядом с его головой пролетела атласная дамская туфелька и ударилась в стену, чуть не задев его ухо. Граф увернулся от необычного метательного снаряда, и тут его взгляд упал на листок бумаги, лежавший на столе красного дерева.

«Драгоценная моя Лидия! Я больше так не могу. Мне надо тебя увидеть. Жди меня в полночь у садового фонтана, и я приду к тебе, как только смогу».

Гейбриел застыл на месте, напрягшись всем телом, и потрясенный, смотрел на записку. До боли знакомый почерк! Точно такой же он видел меньше часа назад, когда читал письма, адресованные покойной маркизе Олбрайт.

Схватив со стола записку, граф резко развернулся и направился к леди Лэнскомб, размахивая перед собой злосчастным листком.

— От кого это письмо? — процедил он сквозь зубы, заранее зная ответ, но, тем не менее, чувствуя необходимость услышать его из ее уст.

Леди Лэнскомб ошарашено смотрела на него и молчала. Тогда он встряхнул ее за плечи и угрожающе зарычал:

— Кто это писал, черт побери?

Видно, решив подлить масла в огонь, виконтесса покачала головой и кокетливо улыбнулась:

— А что, милый? Ты ревнуешь?

— Не советую сейчас со мной шутить, миледи. Я спросил, кто это написал, и жду ответа.

Его суровый тон и жесткое выражение лица насторожили леди Лэнскомб. Она поняла, что он вот-вот ее задушит, и в ее округлившихся глазах мелькнул откровенный страх.

— Но я не могу… — начала виконтесса.

— Можете и скажете, иначе я поставлю в известность вашего мужа!

После продолжительной паузы виконтесса произнесла, через силу выдавливая слова:

— Это написал Страттон, сын Лэцскомба. Гейбриел отпустил ее и сердито зашагал по комнате, даже не замечая леди Лэнскомб, которая спотыкаясь, убралась с его пути. Страттон? Неужели такое возможно? Это не очень вяжется с версией Моры, так как во времена, когда маркиза играла в театре, сын виконта был еще ребенком: ему было восемь, от силы девять лет, и он никак не мог крутить с ней роман. Однако не исключено, что Лэнскомб поведал Страттону интимные подробности своих отношений с леди Олбрайт. А пять лет назад, когда эти отношения возобновились, сынок Лэнскомба был уже вполне взрослым.

Гейбриел вспомнил слова Страттона, сказанные им сегодня днем, и похолодел от ужасной догадки.

«Дьявол во плоти влюблен в отродье самой грязной лондонской Иезавели! Впрочем, женщины в этой семье обладают таким воздействием. Они доводят мужчину до греха вопреки его собственной воле, дразнят и мучают его, а потом раздвигают ножки для следующего поклонника, как обычные шлюхи».

Иезавель… Гейбриел вновь обернулся к леди Лэнскомб. В ушах у него стучало, но он старался ничем не выдать своего волнения:

— Скажите, Страттон никогда не проявлял интереса к покойной леди Олбрайт?

В глазах виконтессы что-то блеснуло, и она горько расхохоталась:

— Проявлял интерес? Да он был очарован ею так же, как его отец! И не важно, что эта женщина умерла, пять лет назад. Он говорит о ней со злостью, даже с ненавистью, но перед нашим отъездом из Лондона я нашла в его столе ящик, битком набитый старыми театральными афишами — он тайно хранит их со времен ее актерства. — Леди Лэнскомб содрогнулась и обхватила себя руками, словно пыталась унять внезапно охватившую ее дрожь. — Боже мой, он даже выкрикивает ее имя, когда мы занимаемся любовью! Отчасти поэтому я прогнала его сегодня ночью, сказав, что между нами все кончено. Мне надоело быть заменой этой проститутки.

Она гневно сверкнула глазами.

— Почему женщины этой семьи превращают мужчин в идиотов? Что в них такого особенного?

«Если б я знал», — беспомощно подумал Гейбриел и задал вопрос: