Книга Один шаг между жизнью и смертью - Андрей Воронин

Замок, как всегда, тоненько позвенел пружиной, приветствуя возвращение хозяина. В прихожей Юрий поморщился: несмотря на все его старания, крохотная квартирка все-таки основательно провоняла застоявшимся табачным дымом из-за его привычки курить где попало в любое время суток. Он снова подумал о том, что с этим нужно что-то делать – например, отвести себе место для курения под форточкой на кухне, – но в данный момент эта проблема не казалась актуальной, и он просто вошел в комнату, тщательно заперев за собой дверь.

Некоторое время он колебался, решая, принимать ему душ или нет. Все тело было липким от пота, и на языке, когда Юрий провел им по губам, остался соленый привкус. Он озадаченно почесал затылок: времени на то, чтобы предаваться роскоши, в общем-то, не было.

Первое место, где станут искать любого беглеца, – это его дом. Это может показаться странным, но беглецы, кроме самых опытных, осторожных и хитрых, как правило, первым делом бегут домой, словно захваченные оттуда зубная щетка и пара носовых платков смогут спасти их от всех невзгод. Там их чаще всего и берут – иногда без особых хлопот, целыми и невредимыми, а порой с криками и пальбой, не всегда целыми, а иногда даже мертвыми…

Обдумав все это, Юрий достал чистый комплект белья, джинсы, рубашку и кроссовки и отнес все это в ванную. Туда же последовали все имевшиеся в наличии деньги и оба пистолета – табельный “Макаров” и длинноносый, похожий на раскормленного комара “маузер” вместе с запасными обоймами. Юрий включил душ и, пока вода постепенно превращалась из ледяной в теплую и, наконец, в почти горячую, перезарядил “Макаров”, загнал в “маузер” обойму и сложил оружие в небольшую спортивную сумку. Затем он разделся и быстро принял душ, не переставая при этом мысленно обзывать себя идиотом.

Одевшись, он сунул в карман деньги, забросил за плечо сумку и вышел в прихожую. Перед тем как открыть дверь, Юрий прильнул к ней ухом и прислушался. За дверью было тихо. Он повернул барабанчик замка, сжимая в другой руке ключ от квартиры, и осторожно приоткрыл дверь. Когда он ступил на лестничную площадку, внизу бухнула дверь подъезда, и по бетонным ступенькам зашаркало множество ног. Эти ноги очень торопились, и сквозь их топот Юрий различил отрывистые слова команды. Вряд ли эта компания могла быть группой спортсменов, решивших заняться бегом по лестницам. Проклиная себя за задержку, Филатов метнулся обратно в квартиру, торопливо запер за собой дверь и бросился в комнату. У него за спиной гнусно задребезжал дверной звонок, и почти сразу в дверь забарабанили кулаком. “Откройте, милиция!” – услышал он, яростно раскачивая измазанные присохшей краской оконные шпингалеты.

Наконец шпингалеты уступили, и рама с треском распахнулась, впуская в квартиру ветер. На улице все еще было светло, и Юрий без труда разглядел тремя этажами ниже двоих одетых в штатское оперативников, которые стояли на тротуаре и, задрав головы, смотрели на него. Один из них повернулся в сторону подъезда и что-то крикнул, а другой быстро сунул правую руку под лацкан пиджака, и в этот момент Юрий оттолкнулся от подоконника и полетел вниз, прямо на них, группируясь в воздухе и крепко сжимая в правой руке ремень сумки, словно это была парашютная стропа. Отправляясь в полет, он успел услышать, как позади него, в прихожей, с грохотом и треском рухнула дверь.

Оперативники, не ожидавшие от него такой прыти, шарахнулись в стороны, но недостаточно быстро. Юрий приземлился между ними, успев резким ударом сумки сбить одного из них с ног. Инерция прыжка заставила его присесть, но он сумел удержаться на ногах, блокировать удар второго оперативника и перебросить его через себя. Из-за угла, от подъезда, топали торопливые ноги, из окна его квартиры кто-то надсадно орал, предлагая сдаться и не усугублять, но стрельба все еще не началась, и Юрий бросился бежать, опрокинув человека в штатском, который пытался встать, держась рукой за ушибленное сумкой ухо.

Он все-таки не совсем удачно приземлился: раненая нога снова принялась ныть, но Филатов приказал ей заткнуться, и она послушно заткнулась, как бывало уже не раз. Позади начали стрелять, но для тех, кто палил из окна, он был уже чересчур далеко, а тем, кто стрелял на бегу, было трудно целиться, и пальба прекратилась раньше, чем кто-нибудь из невинных зевак успел пострадать.

Юрий бежал, прислушиваясь к топоту преследователей и ожидая рева мотора, а пожег быть, и не одного. Наконец мотор действительно взревел, но здесь, в лабиринте старых, заросших высокими деревьями, заставленных скамейками, беседками и детскими грибками дворов, который Юрий знал с детства и мог нарисовать с закрытыми глазами, преследователям было мало проку от машины. Они могли попытаться отрезать ему путь, но для этого нужно было знать, куда он направляется.

Наперерез ему метнулись трое. “Откуда, черт подери?” – подумал Юрий, без затей опрокидывая переднего навзничь прямым ударом в челюсть и ныряя под боковой удар второго. Это были рослые, молодые и здоровые офицеры, и Юрий очень надеялся, что не причинит им большого вреда. Он подставил набитую железом сумку под чей-то молниеносный удар и, не глядя, двинул локтем туда, где шипели от боли и трясли расшибленной кистью. Последний из оставшихся на ногах попытался отпрыгнуть в сторону, выставив перед собой пистолет. Юрий ударил ногой, пистолет, кувыркаясь, взлетел в вечернее небо, оперативник на секунду скорчился, зажав между колен ушибленную руку, и попытался было принять боевую стойку. Юрий ударил его в лицо, отправив в нокдаун, и тут сзади налетели те, что топали за ним от самого дома. К счастью, не все они бегали быстро, и, когда двое самых быстроногих повалились в пыльную траву, до остальных было еще метров десять. Юрий повернулся к ним спиной, перепрыгнул через молодого человека в светлом пиджаке, который как раз пытался встать, и снова побежал. Позади раздался выстрел, пуля дзынькнула о толстый железный столб, к которому была привязана бельевая веревка, заставив его мелодично зазвенеть и выбив из него сноп острых белых искр.

– Вот козлы, – пробормотал Юрий, сигая через низкий забор детского сада. Отстреливаться от милиции он не собирался, но настойчивость преследователей стала его утомлять.

Внизу, в лабиринте дворов, уже сгущались синие сумерки и начали загораться укрепленные над подъездами фонари. Теперь до полной темноты оставалось совсем мало времени, но у Юрия не было даже этой малости: преследователи упорно шли за ним по пятам, а нога болела все сильнее. Он пересек территорию детского сада по диагонали, ныряя под низко свисающие ветви старых корявых яблонь и поскальзываясь на твердых кругляшах опавшей антоновки. Время от времени позади раскатисто хлопали выстрелы, пули с тупыми щелчками стукались о стволы, осыпая беглеца щепками и кусочками коры. Он бежал, четко осознавая, что вокруг всего района уже стягивается непроницаемое кольцо оцепления и все новые машины, сверкая мигалками, спешат занять свои места в этом кольце. Где-то звучали команды, и сосредоточенные люди в бронежилетах горохом сыпались из распахнутых настежь дверей автофургонов на теплый от дневного солнца асфальт. Их было много, и у каждого был автомат, и тот, на кого они охотились, был обречен. Скоро в этом районе прочешут каждый подвал, каждый чердак, заглянут в каждую щель и переворошат каждую кучу мусора. Если им не удастся взять беглеца живым, они его застрелят, и найденное при нем оружие послужит прямым доказательством его вины. Исчезнувшие деньги вяло поищут еще месяц или два, и после этого все уляжется.