Книга Жители ноосферы. Роман-триптих - Елена Сафронова

Всякий раз, когда мы сталкиваемся на земле, мы расстаемся. Но с каждым рождением заметен прогресс. В этот раз мы сумели с тобой прожить одной семьей целых пять лет! По сравнению с достижениями прошлых жизней (максимум — два месяца переписки через линию фронта, через Марну, чтоб ей сгореть! — хотя именно это с ней и произошло осенью 1914 года) уже ох как неплохо!.. Но зачем мне сегодня видеть все это?..

Я вижу, что будет с нами дальше. В этом воплощении мы уже не встретимся. Не покидая материального и трехмерного пространства, мы с тобой, Илья, оказались в параллельных мирах. Стена, возникшая между нами, прочнее, чем разница Москвы и провинции, фатальнее, чем развод супругов. Нам просто не суждено будет больше никогда увидеть друг друга… до следующего рождения, конечно. Я вижу тебя, копающегося на огороде в Зосимове, сидящего в кабинете Зосимовского РОВД неглавным опером — ты так до пенсии и просидишь, и прокопаешься, и уже на пороге старости женишься наконец на овдовевшей соседке с тремя детьми, и старость твоя пройдет под знаком обмана. Ты будешь обманывать сам себя, будто это твои дети, твои внуки, твое счастье — довольство и покой у тебя будет, а вот счастья — увы, нет. Так же, как не будет его у меня, хотя внешне все у меня сложится неплохо. Я вижу свою физиономию на экране телевизора — до того, как мне удастся пробиться на телевидение в качестве ведущей программы на одном негосударственном канале, остается не так уж много времени. Я не умру от горя и не позволю себе сломаться. Буду жить дальше, только всю шелуху вытряхну из себя. Я не просто пророчица — я демиург и сотворю из своей жизни то, что мне надо.

Но щедрое на видения Ничто показывает мне мою дочь. На моих глазах Ленка, которую я оставила дома обиженным ребенком, — мама поговорила по телефону, потом накричала на дочку, сказала, что ей некогда играть, пусть Лена играет в компьютер, и убежала под дождь! — взрослеет. Она вытягивается, расстается с длинными волосами, стрижется все больше «под мальчишку» и так же одевается. И хобби у нее не девичьи — она проводит за компьютером все больше времени, и ее занятия в этой сфере такие осмысленные, что уже мать подходит к ней на цыпочках и смотрит снизу вверх… Это сработали гены Ленкиного отца, компьютерного бога… Я вижу, как Ленка, склонившись над планшетом, что-то набивает в нем каббалистическими символами. Мне неприятно смотреть, но приходится, и я вижу, как она отсылает мамашу с ее вечными вопросами подальше: «Ты всё равно ничего не поймёшь пока, а когда будет готово, я всё объясню!». Я вижу Ленку… Елену Павловну… в помещении, где стены изменчивы и расплываются. Оказывается, это экраны, вроде компьютерных, но куда совершеннее. Она управляет изображениями на экранах.

А потом передо мной возникает огромная аудитория ретроградного вида — амфитеатром. В амфитеатре сидят люди (и я во втором ряду с краю), на сцене небольшой президиум — человек пять, а между ними на кафедре стоит моя дочь, лет тридцати на вид, в строгом брючном костюме. В руках у Елены Павловны девайс размером не более спичечного коробка, и на нем вовсе микроскопические сенсоры. Прикосновение к сенсору — и в воздухе над Елениной головой вспыхивают слова: «Возможность имитации реальности на основе воображаемых событий. Экспериментальный показ». Она произносит краткую речь. Очень короткую — несколько фраз. Она не мастер говорить, она предпочитает действовать.

«Мама, журналист и телеведущая Инна Аркадьевна Степнова, с детства замучила меня разговорами о ноосфере — вместилище человеческой информационной памяти…» Это я замучила?! Это меня замучили ноосферой!.. Это мне не удалось отделаться от ноосферы даже «перерастя» богемную тусовку в «Перадоре», ибо именно на мой электронный адрес кинула архив Павла Грибова… кто бы вы думали?! Милена! Спустя года три после нашей треугольной истории. Она вышла замуж и решила избавиться от памяти об «ошибке молодости», о чем известила меня в лаконичной сопроводительной записке…

Елена Павловна меж тем вызывает в воздухе аудитории какую-то «жизнь» — над кафедрой колышется атмосфера, точно в жару над полем, снизу вверх идут переливчатые волны и стекаются в объемные фигуры Всеволода Савинского и Павла Грибова. Меж тем Елена продолжает:

«Моя технология поможет сформировать базу данных, которую допустимо называть „ноосферой“. Для экспериментального показа я воспользовалась маминым культурным архивом, содержащим в том числе стихотворное наследие различных поэтов. Это виртуальная имитация самих авторов. Стихи вложены в их память посредством специальной программы. После запуска они начнут их читать вслух…» — запуск происходит, и Всеволод читает «Прощай, земля, любимая когда-то…».

У него оказывается некрасивый, «подвывающий» голос, но это чудо воскресения из мертвых! Бог мой, сколько же лет назад я впервые услышала стихи Всеволода Савинского?!.. На его декламацию накладывается ровный речитатив Елены Павловны:

«Недостаток технологии пока в том, что в информационную базу вовлекаются только известные данные. Но я надеюсь в перспективе установить связь данной информационной базы непосредственно с информационной „копилкой“ Земли для их взаимного обогащения. „Жители ноосферы“ — так называется мой экспериментальный проект…»