Книга Палач - Евгений Бабарыкин

– Давай в подвал ее, – предложил Иваныч, беря Иру за ноги.

Она начала извиваться и дергаться, как червяк в руках рыбака, но Иваныч держал, как капкан.

– Не замерзнет?

– Да не, там тепло. У меня мастерская внизу. Это цокольный этаж, вон, окошки. – Он кивнул на небольшие квадраты вровень с землей, затянутые фигурными решетками.

– Ладно. Только развязывать пока не будем… А то она тебе или мне молотком каким-нибудь по башке даст.

Я подхватил Иру подмышки, и мы занесли ее в дом. Пятясь, Иваныч дошел до лестницы и начал спускаться, нащупывая каждую ступеньку ногой. Ира почувствовала, что нам тяжело, и опять стала извиваться, как сумасшедшая.

Кое-как мы спустились. Пол в подвале был залит бетоном, и я кивнул на широкий деревянный верстак у дальней стены:

– Давай туда. А то простудится еще.

Мы положили ее, и я сказал Ире:

– Не дергайся, а то свалишься на пол. Больно будет.

Я вытащил кляп и бросил полотенце рядом с ней.

Ира тут же принялась верещать. Честно говоря, меня ее крики уже начали раздражать. И голова от них болит. Не замечал раньше, что у нее такой высокий голос, когда она кричит. Впрочем, раньше она никогда не повышала его в моем присутствии.

Мы поднялись наверх, Иваныч запер дверь в подвал на стальную щеколду. Я подергал дверь.

– Да не откроет, – сказал хозяин дома. – Для себя же делал, на века.

В коридоре он остановился и спросил обычным голосом:

– Борщ доедать будем?

– Давай.

Мы пошли на кухню, и там Иваныч поставил на плиту маленькую кастрюлю с борщом на двоих. Пока грелся суп, он сходил в погреб во дворе и принес холодное копченое мясо, литровую банку маринованного чеснока и бутылку самогонки, заткнутую пластиковой пробкой.

Иваныч расставил тарелки, выложил чеснок и подвинул ко мне оставшийся со вчерашнего салат из квашеной капусты. Потом разлил по тарелкам дымящийся борщ, а по стопкам – водку.

– Ну, давай.

Мы выпили и захрустели капустой.

– Чесночок попробуй, – посоветовал Иваныч. – В городе у меня чеснок самый лучший. Бабы прохода не дают, скажи рецепт да скажи. Ешь.

Меня долго уговаривать не пришлось, Иваныч не отставал, и несколько минут на кухне не было слышно ничего, кроме стука ложек о тарелки. Мы прервались только раз, чтобы выпить еще по одной.

Слава богу, меня быстро отпустило. Алкоголь горячей волной разошелся по венам, напряжение спало, а в голове приятно зашумело и прояснилось одновременно.

– Спасибо, Иваныч.

– Да на здоровье, – сразу понял меня хозяин. – Давай-ка тогда по третьей? Бог троицу любит…

После того как Иваныч отдышался и сгрыз дольку чеснока, он произнес:

– Давай рассказывай.

– Жопа, Иваныч.

– Эмоционально, но непонятно.

– В общем, обманка все это. Пустышка. Нет никакой любви. Оказывается, ее под меня подложили. Вот так. А она полюбила того козла, что к нам в город приперся. Говорит, с первого взгляда. Потому и убежала.

Иваныч только крякнул и после паузы осторожно спросил:

– Та-а-ак. С этим понятно… А сам-то ты как?

– Да нормально. Обидно только. Я ведь ее любил.

– Любил? Или…

– Любил, любил! Все, перегорело что-то. Тем более поверил я ей сразу. Говорит, ненавидит меня. Что тут поделаешь? Да и я после того, что она со мной… ну, ты понял…

Иваныч кивнул.

– В общем, не смогу я с ней. Хотя и зла вроде нет, а…

– Понятно, – кивнул Иваныч. – Ничего, Серега, прорвемся. С бабами оно знаешь… По-простому редко получается, да.

– У меня просьба есть.

– Выкладывай, – усмехнулся Иваныч. – Хотя мне уже страшно.

– Да нет, ничего такого. Хочу оставить ее у тебя ненадолго. Можно? До завтрашнего утра максимум.

– Оставить? А сам куда намылился?

– Да понимаешь, Иваныч, они Иру-то отдали, а того парня – ни в какую. Вот думаю ближе к вечеру сходить посмотреть, как там и что. Может, получится и этого утырка выручить.

– Серега, ты не заболел часом? На кой он тебе сдался, жизнью рисковать? Судя по всему, все равно он рано или поздно своего демона найдет. Ты-то чего в добряка играть взялся?

– Иваныч, не гунди. Какой добряк? Мне нужен кто-то, кто Иру обратно в Уральск отведет. Тебя бы попросил, да не стоит она того, чтобы ты жизнью рисковал.

– Подожди… Что-то я совсем ничего не понимаю.

– А чего тут понимать? Одна она не дойдет.

– Они и вдвоем не факт что дойдут. Я не о том. Ты-то куда намылился?

– Да хочу прогуляться тут по окрестностям.

– Знаю я твои окрестности. В эпицентр намылился?

– Ну…

– Да ладно, ясно все. Ты как хочешь, а я с тобой.

– Брось. Меня не тронут, а тебе риск.

– С тобой и меня никто не тронет. А против собак я тебе помогу, если что.

В принципе, он прав. Лишним его ствол не будет. Со стаей собак меня всегда напрягает, что я не уверен насчет тыла. К тому же всегда есть шанс нарваться на особо большую свору.

Иваныч уловил перемену в моем настроении и тут же воспользовался слабиной.

– Как хочешь, но одного тебя я не отпущу. – И тут же перешел в наступление: – Ты когда выходить собираешься? Я рюкзак уже собрал. Пожрать там, то, се… У меня картошка жареная, и зайчика я потушил. Поедим да пошли, чего тянуть, да?

Я рассмеялся и хлопнул Иваныча по плечу:

– Ладно, уговорил. А капуста квашеная осталась?

Рыжая, крутившаяся тут же под ногами, залаяла, напоминая, что собакам полезно есть мясо.

Пока поели, пока Иваныч доделывал какие-то домашние дела, прошло еще пару часов. Я успел вздремнуть.

Когда все было готово, мы вынесли рюкзаки за калитку, а Иваныч пошел обратно в дом. Вернулся он со снайперской винтовкой в руках. Черная вороненая сталь угрюмо блестела, на улице тут же покрывшись мелкими каплями влаги.

– Ух, ты! – восхитился я. – Круто… Что за агрегат?

– Армейская, только на вооружение официально так и не успели принять. Ка-эс-вэ-ка двенадцать и семь. У меня и патроны с разрывными пулями к ней есть.

– Двенадцать и семь? Это пулеметный патрон, что ли?

– Ага, крупнокалиберный.

– Ты на кого охотиться собрался, Иваныч? Собаку от такой пули просто на две части разорвет, если удачно попасть.

– Ну, лишней не будет.

– Подожди, ты что, в адскую гончую собрался стрелять?