Книга Власть оружия - Виктор Ночкин

Мажуга почувствовал: сейчас должно что-то случиться… что-то готовится… Он бросил взгляд вдоль Трубы — никого. Но в голове крутилась некая мысль. Манис! Этот, за воротами, сказал, что у них манис. У тех, кто прикончил Графа, тоже был. Ну и что? Мало ли кто в Донную пустыню на манисах ездит? Да половина путников, пожалуй.

— А это не те самые? — поинтересовался старшина прокторский у того, который стучал в ворота. — У которых раб сбежал? Они ж еще раскатывали на самоходе туда и сюда?

Мажуга схватил Йолю за плечо:

— Назад!

— Чего? — Девчонка задумалась и теперь хлопала глазами, уставившись на него.

— Бегом к нашему сендеру! Пошла! Самоха!

— Ну чего?

— Отойди-ка…

Прокторов заминка уже начала раздражать.

— Взорвем ворота! — рявкнул тот, что колотил дубинкой. — Вам же хуже!

— А ну назад! — Игнаш дернул Самоху за воротник и потянул прочь от ворот.

— Э, ты чё?..

В боксе взревел мотор, Мажуга дернул пушкаря сильней, тот едва устоял на ногах. Толстяк возмущенно пыхтел, но Мажуга, не слушая, тянул его вдоль Трубы — вслед за Йолей, которая шагала к их боксу, то и дело недоуменно оглядываясь.

Где-то снаружи, вне корабля, загрохотало, по Трубе прокатился глухой рокот. К реву мотора за воротами присоединился другой — и тут ворота слетели с петель, обрушились на группу карателей и прокторов. Тех, кто стоял перед входом, смело и расшвыряло этим рывком. Мажуга выпустил пушкаря и побежал, теперь управленец не нуждался в понуканиях, спешил за Игнашом. Из ворот вырвался мотофургон, глаза у тощего типа за рулем были совсем безумные. Прокторы отшатнулись, а фургон, кренясь, развернулся и погнал к выходу из Трубы. В боксе орали, пронзительно шипел манис.

Громыхнуло, раздались крики прокторов, раненных осколками гранаты, которую швырнули после того, как мотофургон вынес ворота. Треща мотором, из бокса вылетела мотоциклетка, захлопали выстрелы.

Игнаш, не оборачиваясь, мчался к оставленному в боксе сендеру, Самоха пыхтел следом. Йоля, увидев, что происходит, тоже припустила бегом. А за спиной ревели моторы, орали раненые, несколько прокторов забрались в свой сендер и заводили мотор, чтобы догонять беглецов; трещали выстрелы, пули с грохотом лупили по кузовам и стальным стенкам Трубы. Навстречу вылетел еще один сендер с прокторами, Мажуга отскочил к стене, пропуская погоню, потом побежал дальше. Свернул вслед за Йолей в бокс, крикнул:

— Заводи!

Двое карателей, оставшихся присматривать за собственным имуществом и не участвовавших в обыске, поспешно бросили самокрутки и рванули к мотоциклетке с сендером. Самоха добежал, когда каратели уже выруливали из ворот бокса. Водитель притормозил; толстяк, отдуваясь и хрипя, взобрался на сиденье, сенедеры и мотоциклетка покатили по Трубе к выходу — там непрерывно трещали выстрелы. Объехали груду окровавленных тел перед выбитыми воротами, промчались мимо опрокинутой повозки с издыхающим манисом. Йоля успела разглядеть еще несколько тел — и застреленные беглецы, и случайные люди, сбитые разогнавшимся самоходом.

— Наши их прижали! — заорал Самоха. — Гони, гони! Ну, теперь не уйдут!

Толстяк ликовал — вот сейчас он заполучит украденное имущество, тогда можно домой… тогда…

Уже показались замершие у поворота мотофургоны, беглецы отстреливались, выставив из кузовов ружья. Прокторы и несколько уцелевших оружейников, укрывшись позади сендера, вели ответный огонь. С противоположной стороны тоже стреляли — там в бой вступила охрана, выставленная у въезда с мостков. Корабль содрогнулся. Стальные стены загудели, как чудовищный орган, пол под колесами подпрыгнул. Потом еще взрыв и еще. Звуки были мощные, однако они тонули в вое потревоженного металла.

Мажуга ударил по тормозам, но ни крики, ни визг протекторов не перекрыли низкого мерного гула. Что-то рушилось, рвался металл. Йоля, упершись ногами в пол, закрыла уши ладонями. Ее рот был раскрыт, но визга Игнаш не слышал, вообще ничего невозможно было разобрать сквозь стон стали. Перед глазами поплыли цветные круги; казалось, гудит не стальной Корабль, а череп вибрирует и ноет… Потом шум стал стихать…

— Это песня! — проорал сквозь вязкий, медленно затухающий звон Самоха. — Я говорил: это песня, а не оружие!

Часть четвертая

БЕГЛЕЦЫ

Когда песня разрушения стала стихать и дрожь Корабля пошла на убыль, Мажуга снова двинул сендер с места. Мотофургоны, за которыми гнались прокторы с оружейниками, уже выбрались наружу, а дыра, служившая въездом в чрево Корабля, стала еще больше, ее рваные края топорщились стальной бахромой. Плита, запиравшая вход, оказалась сорвана с направляющих и валялась внутри, вокруг были разбросаны обломки сендеров и тела охранников. Что-то горело, дым серыми струйками вырывался из отверстия.

Игнаш затормозил, выпрыгнул на искореженный настил и побежал. У рваной дыры в борту он остановился и выглянул. Сзади послышались шаги, раздалось сопение Йоли — она не хотела отставать от Ржавого. Вдвоем они наблюдали, как мотофургоны удаляются вслед за массивным самоходом. Вокруг машин скакали дикари на манисах, потрясали копьями и завывали. Колонна исчезла.

Вопли людоедов едва пробивались сквозь рев моторов и удивленные голоса обитателей Корабля. За удаляющейся колонной наблюдали с верхних палуб. Обитатели домиков на Соленом озере тоже орали — но скорей испуганно. Они спешили по раскачивающимся мосткам к лодкам и жилищам, нападение на Корабль посеяло панику.

— Бежать надо, — решил Игнаш. — Стой здесь, наблюдай. Как подъеду — запрыгивай, и махнем отсюда. Сейчас в Донной пустыне и то безопасней, чем на Корабле. — Он бегом возвратился к оставленному сендеру.

— Что там? — окликнул Самоха.

— Пока вроде уезжают. Можем успеть удрать. — Мажуга запрыгнул на сиденье, взревел мотор.

— Стой, куда? Зачем бежать?

Ржавый, не отвечая, повел сендер к пролому. Там притормозил, из клубов дыма появилась Йоля, забралась на сиденье. Самоха приказал водителю следовать за ними. Сендер и мотоциклетка с уцелевшими харьковчанами, переваливаясь на обломках, выкатили на мостки. Ржавые листы металла стонали и гнулись под ними; после дымного полумрака корабельного трюма солнце пустыни казалось особенно ярким и жарким.

Харьковчане чувствовали неуверенность. Только что они были хозяевами положения — и вот теперь остались в небольшом числе, а перед ними — смертельно опасная Донная пустыня, и никаких надежд на помощь.

Мажуга отогнал сендер на полторы сотни шагов от берега озера и затормозил. Подкатили харьковчане, встали, взметнув тучи иловой пыли.

— Зачем бежали?! — крикнул Самоха. — Почему так спешно?

— На Корабле сейчас опасно оставаться, — объяснил Игнаш. — Местные тебе Графа слишком легко сдали, потому что ты был сильней. Теперь сильней эти, которые с ракетами. Если они захотят наши головы получить, Корабль нас так же легко сдаст, как и Графа — нам. Хочешь к этим в руки? — Игнаш махнул головой, указывая направление, в котором скрылись бандиты с ракетной установкой.