Книга Власть оружия - Виктор Ночкин

Служители, блестя переливающимися жилетками, пробежали вдоль решеток, окружающих Арену. Волк, гордо задрав окровавленную морду, потрусил к выходу. На катраньи туши он даже не глянул. Толпа провожала его восторженным ревом…

— Правильно ушел, — буркнул Игнаш. — Я бы вот тоже так… да не смогу.

— Чего, дядька? Чего бы так?

— Я хотел бы тоже так уйти, — задумчиво проговорил он. — Молча, не глядя ни на кого и задрав голову. И плевать на добычу. Человек так не умеет… а жаль.

Когда ворота за Тимоней защелкнулись, служители стали разбирать решетки. Люди поднимались с мест, размахивали руками, обсуждая поединки. У кассы букмекера снова началась драка, замелькали дубинки прокторов…

К гостям в клетку поднялся сам распорядитель игр.

— Ну как, гости дорогие, по нраву веселье? Таких боев, как на нашей Арене, по всей Пустоши не сыскать! — В голосе усатого была искренняя гордость. Еще бы, эти бои наряду с Арсеналом составляли славу всего Корабля и приносили доход его обитателям.

— Да, развлекательно, — кивнул Самоха. Подумал и добавил с нажимом: — Оч-чень!

— Волк хорош, — согласился Мажуга. — Зверь!

— Тимоня наш знаменит, зверь, да. Ну а теперь бы к столу, а? Посидим, обсудим нашу… хм-м… дружбу. Я провожу.

— Давай уж, Самоха, теперь без нас, — твердо сказал Игнаш. — Это боле по твоей части, а мы к нашим двинем.

Самоха пытался возражать, что-де ему одному не с руки, но Мажуга твердо стоял на своем. Служитель в блестящем жилете сопроводил их с Йолей в Трубу. Там было пустынно и тихо. Вдоль боксов, занятых приезжими торговцами, прохаживались прокторы и харьковские каратели в желтых жилетках. Следили, чтобы никакой груз не перетянули в те отсеки, которые уже обысканы. Постояльцы, побаиваясь грозного вида карателей, вовсе не высовывались, сидели тихо по своим боксам. Кое-где за стальными воротами слышались скрежет сдвигаемых ящиков и негромкий говор. Приезжие уже прознали, что назавтра обыски продолжатся, и у кого было что таить, спешно укрывали добро поглубже. Что ищут каратели, никто толком не знал, и оттого на всякий случай прятали разное.

…Самоха объявился в Трубе утром, опухший и хмурый. Как прошло застолье, он не рассказывал, а спрашивать никто не стал. Да оно и понятно — начальство не пьянствует, а совещается. Каратели уже нашли, где на Корабле можно добыть выпивку и дурман-траву, дело-то нехитрое. Так что когда Самоха объявился в боксе, отведенном харьковчанам, в воздухе висели тяжелый дух перегара и приторный аромат наркотика. Управленец повел носом и приказал:

— А ну пошли! Нынче пропажу сыскать нужно, да и домой… не то, чую, не захотите в цех обратно. Ишь, прижились.

Каратели разобрали оружие и, почесываясь, потянулись к воротам. Мажуга спросил:

— А сам-то ты что? Неужто не понравилось? Я думал, тебя принимают, как самого дорогого гостя. Веселился всю ночь, а?

— Вот именно, дорогого. Ох, дорого мне это веселье станет. Да еще со стрельцами объясняться, как вернусь. Наш-то цех — ладно, а вот стрельцы на Арсенал давно зуб точат. Хорошо бы найти ракеты.

— Сегодня до конца Трубу пройдем. Чуть больше половины боксов осталось проверить.

— Да, идем, Игнаш.

В коридоре топтались у своих сендеров прокторы. Здешние стражи порядка совсем обленились, тут несколько сотен шагов пройти, а они на колесах прикатили. Для них обыски были развлечением. С одной стороны, власть показать, при случае «конфисковать» что плохо лежит, а с другой — ответ на харьковчанах, карателей никто не любит, тем более здесь, так что на них и злиться народ станет. Самим карателям было на недовольство местных наплевать, они исполняли привычную работу. Насколько дело серьезно, им Самоха не объяснял, потому они и не волновались за исход обыска.

Двинулись толпой вдоль Трубы. Прокторы стучали в ворота, им отворяли, дальше следовали строгие объяснения, что, мол, убийство произошло и покража, а стало быть, показывайте барахло, где что припрятали. Оружейники особое внимание уделяли дурман-траве, норовили прихватить «на пробу», торговцы вяло противились, не решаясь особо спорить, а прокторы лишь посмеивались. По-настоящему искал только Самоха, да он один и знал, что, собственно, надо найти. Когда проверяли третий по счету бокс, толстяк разозлился, наорал на своих, велел искать всерьез, показал бумажку с намалеванными ракетами и маркировкой, написанной крупными кривыми буквами:

— Вот такую на ящиках глядите, лодыри, некроз вам в печень! И хватит смолить! Службу забыли! У кого цигарку в зубах замечу — дам в зубы, ясно?

Маленький толстый Самоха смешно наскакивал на дюжих карателей, те отводили глаза, торопливо гасили самокрутки… Прокторам и тут было весело. Пушкари стали делать вид, будто ищут всерьез, но ничего похожего на картинку Самохи по-прежнему не находили. Пару раз предъявляли управленцу какие-то горшки и бутылки: «О, вродь смахивает, а?» От этого толстяк окончательно разозлился, теперь к нему и подходить боялись.

Йоля бродила следом за Мажугой, зевала да помалкивала. Она-то как раз отыскала кое-что интересное — Игнаш пару раз заметил, как девчонка с невинным видом что-то сует в карман, но при всех одергивать ее не стал, поскольку не сомневался в Йолиной ловкости, а любую пропажу торговцы припишут прокторам да нечистым на руку харьковским бойцам. Обыск тянулся и тянулся, бокс за боксом, всё те же настороженные лица торговцев, их грязные сендеры и повозки, пустые боксы, которые тоже следовало проверить. Там каратели лениво разгребали слежавшиеся кучи высохшей арбузной лозы, перемешанной с манисовым пометом, обломки ящиков, гнилое тряпье. Потом — снова торговцы, которые неохотно выпускали из рук узлы и коробки и ревниво наблюдали, как в их барахле копаются чужие.

Прокторам вскоре надоело, они переезжали на своих приземистых сендерах от бокса к боксу и цедили сквозь зубы в ответ на расспросы: «Обыск! Кажите барахло вот энтим! Пущай проверяют… Ага, вот такой порядок нынче… Не, это токо раз, вон харьковских ктось ограбил, пусть проверят. Как проверим, дуйте в Арсенал, торгуйте по-прежнему, с цеховыми у нас теперя замирение».

По мере того как прокторы с карателями продвигались вдоль Трубы, Самоха мрачнел. Похмелье миновало, теперь он уже начал прикидывать, что будет, если до конца дойдут, а следов похитителей не сыщется. А ведь вполне может и так выйти — ведь те, кто прикончил Графа, наверняка всё рассчитали заранее. Правда, прибытие харьковской карательной колонны они вряд ли могли предвидеть.

У очередного бокса возникла заминка, постояльцы никак не хотели отворять, возились внутри, бренчали железками.

Проктор забарабанил в ворота дубинкой:

— Вы что там, перепились все? Сказано — открыть!

— Сейчас! — отозвались изнутри. Голос был молодой и выдавал возбуждение. — Ключ найти не можем!

— Какой еще ключ? Там засовы везде!

— Правильно, но у нас на нем замок навешен! Сейчас, братки, сейчас откроем, он в сено завалился, на котором манис наш… Погодьте чуток, открываем уже!