Книга Желание герцога - Дженна Питерсен

Саймон едва сдержал болезненный стон. Господи, его мать… или женщина, которая называлась его матерью. Она приходила сюда три десятилетия, любила этого мальчика и ненавидела его самого. Теперь все встало на свои места.

— У меня есть солдатики. Хочешь посмотреть? — сказал брат, отрывая Саймона от его мыслей.

Саймон опять бросил взгляд через плечо на Лиллиан. Она вытирала слезы, но все же нашла в себе силы улыбнуться ему. Ее присутствие поддерживало его, и Саймон приблизился к брату.

— Мне очень хочется посмотреть на твоих солдатиков, — тихо сказал он.

Брат повел его в укромный уголок, где в коробках аккуратно были расставлены детские игрушки.

— Мы можем играть вместе и дружить.

Саймон смотрел, как его брат опустился на пол и стал вытаскивать игрушки.

— Я обещаю тебе, Саймон, — он потянулся и взлохматил уже и без того взъерошенные волосы брата, — что стану для тебя самым лучшим другом. Я стану защищать тебя. И не важно, сколько сил для этого потребуется.

С этими словами Саймон Крэторн, а на самом деле Генри Айвз, сел на пол рядом с братом и стал играть в солдатиков.

Лиллиан сунула ладонь в руку Саймона, когда они шли по узкой тропинке от домика, где провели последние три часа. Она истерзалась, была истощена эмоционально и могла только догадываться, что пережил Саймон. Он безупречно вел себя с братом, играл с ним и спрашивал, как тот живет. Немного погодя, когда мисс Льюистон убедилась, что у них нет дурных намерений по отношению к ее подопечному, она стала более открытой. Они узнали о жизни настоящего Саймона и о повседневных заботах, а также о том, что говорят врачи о способностях брата и его умственном развитии.

Лиллиан бросила взгляд на Саймона. Он смотрел прямо перед собой, погрузившись в собственные мысли, пока они медленно шли к экипажу, чтобы вернуться в то место, которое он всю свою жизнь называл домом.

— Саймон, ты хочешь поговорить об этом? — тихо спросила Лиллиан.

Эти слова заставили его остановиться. Он посмотрел на Лиллиан, потом бросил взгляд через плечо на домик. Теперь была видна только крыша, потому что они миновали невысокий холм. Еще несколько шагов, и он совсем исчезнет из виду, как будто его и не было.

Только он был, и настало время разобраться с этим раз и навсегда.

— Саймон, — повторил он, потом рассмеялся, хотя смех был невеселым, в нем слышались утомленные нотки. — Саймон — это его имя. Стоит ли и меня называть также?

Лиллиан прижала его руку к своему сердцу и держала ее там переживая за него и по своему горькому опыту понимая, что она ничего не может сделать, чтобы уменьшить его боль. Она может только поддержать его, выслушать и любить.

— Стоит, Саймон. Обстоятельства, которые привели тебя на это место, в эту семью, в эту жизнь, от тебя не зависели. Это не твоя вина. Ты не можешь винить себя за то, что сделали с тобой… Или за то, что случилось с ним.

— Я забрал его жизнь! — взорвался Саймон и, вырвав свою руку, беспокойно пошел вперед.

Его слова прозвучали настолько грубо, что у Лиллиан слезы навернулись на глаза, похоже, уже в сотый раз за этот день.

— Нет, — настаивала она, схватив его за плечо и разворачивая к себе. — Тебе дали его жизнь. И это — подарок. Более того, ты прожил эту жизнь с честью и достоинством. Ты представлял его и его имя и все, что должен был представлять он, потому что он сам не мог этого сделать. Я уверена, если бы он понимал все обстоятельства, он был бы доволен. Он любил бы тебя за то, что ты сделал и какой ты есть.

Саймон долго думал над ее словами, потом тяжело вздохнул.

— Похоже, он доволен своей жизнью здесь, — прошептал он.

Лиллиан кивнула, подумав о счастливом доме, который был построен для ребенка. Она могла думать о нем только как о ребенке, несмотря на его высокий рост и крупную фигуру. Чем дольше они находились с ним рядом, тем больше Саймон-ребенок рассказывал им о том, как весело проводит время, как он обожает приезды мамы и что у него даже есть собака, с которой он играет.

— Он счастлив, Саймон. Твой брат, возможно, намного… проще, чем окружающие его люди, но зато у него есть огромная способность любить. Экономка и мисс Льюистон обожают его, с твоей матерью их связывают крепкие узы, а теперь… — Она потянулась и дотронулась до его лица. — У него есть ты и я.

Саймон кивнул, но Лиллиан заметила, как в его глазах блеснули слезы.

— Ты действительно права. И я собираюсь приезжать сюда, видеться с ним всякий раз, как только смогу. Когда я отправился сюда, я не знал, что найду, что буду чувствовать.

— Я понимаю.

— Но в тот момент, когда я увидел его… — Саймон замолчал, и на лице вдруг появилась теплая и искренняя улыбка. — Я полюбил его. Я знаю, что никогда никому не позволю его обидеть. Я сделаю все, чтобы предотвратить это. Все.

Лиллиан вздрогнула. В его словах было столько страсти. Если он когда-нибудь узнает, что главной целью ее приезда сюда было именно это: раскрыть секрет, который она теперь знала, и потом распространить его по всем уголкам светского общества, чтобы уничтожить доброе имя его отца…

Он наверняка никогда не протянет ей руку. Он будет презирать ее. Он справедливо будет смотреть на нее как на угрозу собственному брату, угрозу своему будущему.

Саймон переплел пальцы с ее пальцами, и тревога Лиллиан ушла вместе с этим прикосновением.

— Есть ведь и другие братья, ты знаешь, — произнес Саймон. — Доказательства этому я нашел в том же тайнике, где отец хранил сведения обо мне. Мое имя было указано единственным, но есть имя адвоката, который позаботился по крайней мере об одной из выплат матери другого его сына.

Лиллиан покачала головой. Она чувствовала отвращение к содеянному его отцом. Теперь Саймону придется разбираться во всей этой путанице, которую оставил после себя старый герцог из-за собственного эгоизма и алчности.

— Сколько? — тихо спросила она.

— Еще двое. По крайней мере столько было указано в бумагах, найденных здесь, в этом имении. Но у отца были другие имения в разных сельских районах. Кто знает, что он там спрятал?

Вдалеке показался оставленный ими экипаж, и они оба замешкались. Похоже, они испытывали одинаковые чувства и были не готовы возвращаться в дом, не готовы столкнуться с последствиями того, о чем они узнали и что пережили сегодня.

— Я хочу найти их, Лиллиан, — повернулся к ней Саймон. — Всю жизнь я знал только ложь, но ведь где-то есть и для меня настоящая семья, расколовшаяся, но настоящая. Я имею право знать всех, и они заслуживают знать правду.

Лиллиан наморщила лоб. План Саймона скрывал в себе много боли.

— Даже если правда ранит их? Ты даже представления не имеешь, кем могут быть эти люди.

Саймон задумался на мгновение, но потом решительно кивнул: