Книга Семнадцать каменных ангелов - Стюарт Арчер Коэн

Уотербери чувствует, как у него похолодело внутри, но вместе с тем чувствует здоровое возбуждение.

«Значит, дело вот в чем. Мне всегда хотелось написать книгу, но таланта у меня нет. И все равно год за годом я думаю о книге, мысленно работаю над ней. В ней много страсти, много интриги. Много коррупции и даже убийства. Это та самая книга о Буэнос-Айресе, которую вы ищете. Я всегда хотела написать этот роман…»

«Но вам всего-то и нужно, что только сесть и написать его! – спешит уверить ее Уотербери, сам не очень доверяя своему порыву. – Карандаш и лист…»

«Роберт, давайте говорить серьезно. Я сказала вам, что у меня полностью отсутствует талант писать романы, а если я и напишу, то никто его не опубликует. Это будет выброшенное на ветер время. Но если его напишете вы, – она подняла брови, – это будет совсем другое дело, не правда ли? Если вы его напишете, он обойдет весь мир, это будет серьезный труд. Больше того, говорю вам, это как раз такая история, которую вы ищете. Очень коммерческая. – Она улыбается, полуприкрыв глаза. – И можете вставить сколько хотите секса».

Уотербери не сразу сумел переварить услышанное, и прошло несколько секунд, пока в голове рассеялся веселящий газ. Она предлагает нечто тайное, несколько небезопасное и настолько в духе Буэнос-Айреса, что какая-то иронически настроенная часть его сознания готова расхохотаться над простотой и непосредственностью предложения. Он не решается прямо попросить объяснений, как все это будет выглядеть, потому что не исключено, что сейчас, когда еще только строятся первые планы, излишнее любопытство может все испортить. Уотербери тысячу раз слышал эти слова: «Я много лет писал эту книгу в голове»; существует целая индустрия писателей-призраков, «негров», которым не даст пропасть эго политических деятелей и бизнесменов, желающих украсить свой имидж не поддающимся точному определению титулом «писатель, автор». Возможно, Тереза Кастекс хочет увековечить таким образом свои тайные мечтания.

«О чем эта книга?»

«Я вам потом расскажу. Вы не хотите сначала узнать подробнее условия договоренности?»

«Договоренность». Уотербери хорошо известно это достойное слово, которым портеньо пользуются для обозначения взятки или отступного. Договоренность. «О'кей».

Она заговорила деловым тоном, но в ее голубых глазах загорелся огонек, от которого Уотербери стало немного не по себе. Она положила локти на стол и тихо произнесла: «Я заплачу вам двести тысяч долларов, чтобы вы написали для меня полный текст книги. Деньги, конечно, будут положены на депозит в любом банке по вашему выбору. Приличные банки есть в Уругвае, где очень хорошие законы о тайне банковского вклада. Двести тысяч, а? Не так плохо. И вам не нужно будет платить налоги».

Их договоренность будет сводиться к следующему. Они будут встречаться через каждые три дня и обсуждать развертывание сюжета и персонажей. Между встречами Уотербери будет писать очередную порцию текста. Страниц двадцать. Приблизительно через полтора месяца будет готова черновая редакция книги, и он получит первую треть гонорара. После этого он может оставаться в Буэнос-Айресе или вернуться домой и доводить до ума оставшуюся часть рукописи. По одобрении книги издательством он получит оставшуюся, большую часть гонорара. Тереза Кастекс будет значиться на обложке в качестве соавтора.

«Можно мелким шрифтом, – говорит она, – или даже совместно. Роберт Уотербери совместно с Терезой Кастекс».

Двести тысяч долларов плюс все, что он получит от издательства!

«Вы обсудили это с Пабло?»

«Конечно! – отвечает она. – Он думает, что это чудесная идея. Знаете что, приходите завтра к нам на ланч, и мы можем начать! Когда вы приедете, я уже подготовлю для вас контракт. – Сеньора заметила, что он колеблется. – И конечно, десять тысяч долларов аванса».

Афина поставила чашку:

– Минутку, Фабиан. А что все это время делала жена Роберта? Она ничего мне не говорила о Терезе Кастекс или двухстах тысячах долларов. Если жена Уотербери так отчаянно нуждается в деньгах, то трудно себе представить, чтобы он не переслал ей часть этих десяти тысяч или хотя бы не сообщил о них.

Фабиан вальяжно протянул:

– По этому поводу я могу только догадываться. Это самое слабое звено сценария. Возможно, сеньор Уотербери стыдился нового поворота своей карьеры. Или, может быть, не хотел говорить о своих отношениях с сеньорой Кастекс и всех малопочтенных последствиях, которые могли только прийти в голову. Афина, можно без всякого преувеличения сказать, что многие женатые мужчины предпочитают держать в тайне свои отношения с другими женщинами, даже те, которые носят совершенно безобидный характер. – Фабиан сделал игривую гримасу. – Таким способом они сохраняют возможность со временем превратить их в вовсе не безобидные.

Фортунато прижал руку к виску и прорычал:

– Хватит, Ромео, что за представление о нашей конторе ты создаешь.

Фабиан вздохнул и сказал Афине:

– Комиссар Фортунато – человек строгих моральных правил. Когда Фортунато поступил на службу, все было правильно. Долг превыше всего. А теперь, боюсь, мы чуточку распустились.

У Афины истощилось терпение.

– Фабиан, я здесь по поводу убийства, меня не устраивает это… эта лирика, мне нужно что-нибудь поконкретнее.

Фабиан неловко заерзал на стуле:

– Записи телефонных разговоров, querida.[77]Я потом покажу вам в деталях все телефонные звонки, сделанные в особняк Кастексов из отеля «Сан-Антонио». Мы их на время сохранили…

Она наклонилась к столу и с плохо скрываемым раздражением оборвала его:

– Мы? – Она бросила взгляд на комиссара. – Вы говорите, что это обнаружилось во время следствия. И никто мне ничего не сказал.

– Пожалуйста, не вините комиссара Фортунато. Мы считали, что лучше создать впечатление, будто его расследование заходит в тупик, и таким образом получали возможность глубже разобраться в том, что произошло. И проявленная комиссаром энергия заставила нас шевелиться быстрее, чем мы рассчитывали.

– Кто такие мы? Это кто, вы и комиссар? Вы и ваш двоюродный брат? Вы и какой-нибудь воображаемый голливудский продюсер?

– Я могу сказать вам только, что велось параллельное расследование и его вело другое подразделение сил безопасности. Некто, масштаба Пелегрини, вызывает интерес в самых высоких кругах. К сожалению, я не имею права раскрывать больше, чем я сказал.

У Афины гневно сверкали глаза, и Фортунато постарался не смотреть на нее, чтобы скрыть собственную растерянность. Он почувствовал, как в висках застучала кровь, когда он услышал последние слова Фабиана. Если разведывательные службы расследуют связь между Пелегрини и Bonaerense, то у Бианко руки коротки защитить кого-нибудь. В этом случае возникает вопрос, кого поддерживает разведка, Пелегрини или его врагов. С другой стороны, не исключено, что Фабиан работает на федералов, и в этой ситуации у Бианко хватит влияния, чтобы Богусо остался убийцей, если все будет тихо. Он подумал о фразе, брошенной Фабианом: «Сидите тихо, комисо, и ураган промчится мимо». Да, amigo, как промчался над Уотербери.