Книга Училка - Наталия Терентьева

Селиверстов смотрел на меня непроницаемыми темными глазами.

— Я не буду с вами разговаривать о своей личной жизни.

— Хорошо.

— Я могу идти?

— Иди, конечно, Кирилл.

Проиграла, сдалась. Не знаю, не умею, не могу. Не знаю, как.

Сзади я услышала веселый смех. Смеялась Катя — она, слава богу, стала оживать после смерти бабушки, — смеялись девочки вокруг нее. Дико хохотал Никитос, переливался нежным колокольчиком Настькин голосок. Так, там порядок. Будковский стучал по переднему креслу, отбивая ритм, и довольно мелодично напевал популярную песню Трофима о весне, которая обязательно придет. Да, очень актуально. А то сегодня — пятьдесят третье февраля. Конец марта, а морозище, снегу — в январе бы так, весной не пахнет — нет даже намека на этот особый запах, в котором есть и прелый снег, и теплая, влажная земля, и соки просыпающихся деревьев, и еще что-то загадочное, что я тщусь определить для себя много лет. Такой запах бывает только весной, однажды утром встаешь и понимаешь — зима бесповоротно ушла. Но это еще впереди.

Я услышала, как нарочито громко и зло смеется Кирилл. Ну конечно, мальчик, ты же должен показать мне, как тебе легко и хорошо после всех моих вопросов и твоих смелых не-ответов. Я позволила сегодня, чтобы ты мне хамил, не обрезала, не заткнула, хотела по-человечески, не попала в тебя, не зацепила своей человечностью. А я была искренней? Вполне.

Больше я никого к себе звать не стала. Сидела, смотрела в окно, радовалась, что выехали из города. Я уже забыла, как красиво Подмосковье в это время. Да здесь в любое время красиво, просто мы не ездим на дачу зимой и ранней весной, там у нас нечего делать. Топить буржуйку и сидеть около нее, трястись от холода, готовить на ледяной кухне, где все предметы имеют температуру воздуха на улице, собирать оледеневшие трупики мышей, приклеившихся на наши самодельные мышеловки-картонки, мечтать, как хорошо все-таки будет здесь летом, и потом мчаться домой, в теплую квартиру, попить чаю, который не стынет, пока ты его наливаешь, погреть закоченевшее тело в ароматной ванне…

— Анна Леонидовна, можно к вам сесть? — Не дожидаясь ответа, на пустое сиденье рядом со мной опустилась Неля, симпатичная девочка с короткими светлыми волосами, одна из тех, кто оделся в поездку покрасивее, а не потеплее. — Посижу здесь с вами, ладно? А то заколебали меня…

Я с трудом удержала вздох. Привязываться сейчас к ней со словом «заколебали»? Слово как слово, бывает хуже, сказала я себе. В один день я их не переделаю. Да и вообще переделаю вряд ли. Разве что заставлю у себя на уроках быть посдержанней в красках и выражениях.

Неля прикрыла глаза, посидела так. Потом глаза открыла, села ровно и спросила:

— А у вас муж есть?

Я от неожиданности засмеялась.

— Только что уговаривала Селиверстова поинтересоваться, но он отказался. Вот ты вместо него спросила.

— Что вы обращаете на них внимание! — пренебрежительно махнула рукой девочка. — Это же мальчики! У них… это… — Она застопорилась, не находя слов.

— Другая логика, — подсказала я.

— Ну да! Нет, ну правда, а у вас муж есть? Кольца же у вас нет…

Начинать урок нравственности, этики, нудеть о том, что неприлично задавать такие вопросы, тем более учителю, классному руководителю, которого знаешь без году неделя, который старше тебя в три раза? Нет, не начинать. Что-то мне не хочется сегодня преподавать нравственность.

— Да, у меня есть муж, его зовут Игорь Воробьев, он отец моих детей, которые сзади сидят с девочками.

— А он красивый?

Чего она хочет? Не пойму.

— Средний. Симпатичный.

— Лысый?

— Нет, бородатый.

— А богатый? Олигарх?

Симпатичная Неля глупа или зачем-то притворяется? Или это такая игра, популярная сейчас среди подростков? Ну да, если мальчики подражают бандитам, то девочки, глупые девочки, подражают их подружкам. Какая может быть подружка у бандита? Умная, в очках, с Мандельштамом под мышкой? Или сильно накрашенная, с яркими коготками, блескучими украшениями, в короткой юбчонке, приманливых чулочках, обтягивающих жирные ножки, тощие ножки… Остановись! — сказала я себе. Где все то добро, которое у тебя есть внутри? Поищи его, сейчас оно очень пригодится.

— Нет, — терпеливо ответила я. — Мой муж Игорь не олигарх. Он физик.

— А-а-а… значит, бедный.

— Нет, Неля, он не бедный, он средний.

— А-а-а… А вы за границей были?

— Были. Много раз.

Интересно, надолго ее хватит?

— Кру-уто-о-о… А почему вы кольцо не носите? Моя мама говорит, что самое лучшее украшение для женщины — это обручальное кольцо. У нее во-от такое толстое кольцо! — Девочка показала мне своими еще детскими пальчиками с веселыми голубыми ногтями кольцо шириной сантиметра два.

— Хорошо, — кивнула. — Не забудь сказать маме, что в четверг родительское собрание.

— Да-а-а… — протянула Неля, явно думая о чем-то другом. — А кто вам в нашем классе больше всех нравится?

Ну хватит, игра затянулась.

— А тебе кто в вашем классе больше всех нравится?

— Мне нравится Джастин Бибер… — нисколько не растерявшись, ответила девочка. — Он прико-о-ольный… Ой, извините.

— Минус один балл, — улыбнулась я.

Мне не было смешно. Мне было очень неприятно. Мне была неприятна эта девочка, которая неизвестно зачем села ко мне и лезла с неприличными вопросами. Мне были неприятны ее дешевые духи, навязчивые, сладкие, душные, мне было неприятно смотреть, как тщательно накрашено ее юное лицо. Зачем?

— Зачем ты так накрасилась, Неля?

— Я не накра-а-силась…

— Неля, иди посиди пока на своем месте, хорошо? А я почитаю план экскурсии.

— Я с вами посижу, можно? Мне здесь нравится.

Нет, не понимаю, не умею, другой мир, другой язык, другие ценности. Не читали те книги, которые читала я, и никогда их не прочитают. Они прочитают краткое содержание, кто куда пришел, кто женился, кто умер. Ответят на тесты, выбирая из ненормальных ответов самый логичный, я еще два года их буду готовить к этому — чтобы они наловчились выбирать верные ответы. Они не умеют говорить, не умеют думать, они умеют нажимать на предложенные им кнопки — в прямом и переносном смысле. А если эти кнопки убрать? Если убрать — понятно, пойдем в леса с дубинами.

А если никто уже никогда не уберет кнопки и всё будет, как будет? Если эти дети — первое поколение нового человечества? Не читающее книг, плохо говорящее, мыслящее картинками, в своих разговорах описывающее картинки, которые они видят. «А он пришел, такой, бухал всю ночь, такой весь, а я ему говорю: „Ты чё такой весь“, а он говорит: „А я бухал всю ночь“». Это беседа десятиклассниц. «Она такая стоит, вся такая, а я ей говорю: „Ты чё такая стоишь?“ А она мне говорит: „Ты чё смотришь?“ А я ей говорю: „Ты чё ваще?. Ты чё мне вчера написала „ВКонтакте?“ Я твои фотки ваще не лайкала, у меня другая тема!“» Это разговор моих семиклассниц-гимназисток, которые хорошо учатся. И я должна поставить им пятерки по литературе, по русской литературе в году. Я должна, пятерка — это показатель уровня школы. Все пятерки, сложенные вместе.