Книга Падение «черного берета» - Александр Ольбик

Они выехали в город на «ауди». Сначала в салоне царило молчание и только после того, как она сходила в Елисеевский магазин и вернулась оттуда с двумя большими пакетами, разговор возник сам собой.

— Я никогда не любил ходить по магазинам, — поделился своим житейским опытом Карташов. — Хотя две лавки были в нашем доме, на первом этаже.

— А мне нравится, особенно, когда в кошельке есть лишняя копейка.

Они побывали еще в нескольких магазинах и, в том числе, в магазине дубленок, где он помог ей выбрать легкий, светло-коричневый полушубок. Он был оторочен мехом белой ламы, немного притален, с большими деревянными пуговицами.

Галина принесла его в примерочную кабину, где вдвоем было тесно, но волнительно и где, собственно, все и произошло. То есть ничего особенного, просто имел место первый контакт, зажигание, после чего мотор увлеченности стал набирать бешеные обороты.

— Сергей, — обратилась она к нему, — разровняй, пожалуйста, спинку, мне кажется, она немного морщит.

Когда он положил ладони на ее лопатки, его словно ударило током. Даже перед боем не было такой дрожи, какая его охватила в той примерочной кабине.

От Галины исходили непередаваемо волнующие запахи сандала, а ее русые, ухоженные волосы были так близки к нему, что он стал задыхаться от излучаемых ими ионов желания. Она повернулась к нему, и, взяв двумя руками за лацканы куртки, притянула к себе и поцеловала. Карташову стало нехорошо. Он чувствовал, что если сейчас же не выйдет из кабины и не закурит, обязательно изойдет слабостью, потеряет всякий над собой контроль.

Она почувствовала свою власть и это еще больше ее ободрило.

— Чего ты испугался, дурачок? Я же просто так, от хорошего настроения… Подожди меня у касс, сейчас поедем…

Под цвет дубленки она купила рукавицы на белом меху.

В машине Карташов курил и ощущал себя в положении заложника. Хотел и боялся повторения. На перекрестке едва не столкнулся с тяжелым трейлером, но, помня, какое сокровище везет, проявил чудеса высшего пилотажа и в последний момент вывернулся из-под тупого носа «вольво».

Когда они подъехали к ее дому, Карташов вышел и открыл с ее стороны дверцу. Этот холопский жест, видимо, пришелся ей по душе, и она, нагрузив его покупками, повела за собой. Пока ехали в лифте, женщина не спускала с него глаз. И улыбалась. Прижав к себе пакет с дубленкой, она из-за него поглядывала на Сергея.

— Возьми ключи, они у меня в кармане, — попросила она.

Однако карман пальто был маленький, а его рука большая, поэтому он двумя пальцами стал выуживать оттуда связку ключей. И в какой-то момент соприкоснулся с гладкостью ее бедра, с его магнетической бархатистостью.

Карташов витал в розовых облаках, вспоминая какую-то прочитанную в казарме чепуху, какие-то отрывки из наставлений «Камы Сутры»: хозяин должен ежедневно мыться, через день натирать свое тело маслом кокосового ореха, а раз в три дня совершать омовение, пользуясь мылом… Раз в четыре дня мужчина бреет голову и лицо, а раз в пять дней — прочие места… При этом надо освежать рот с помощью листьев бетеля и не забывать про украшения ювелирными изделиями…

При этом он вдруг ощутил под мышкой неуместную тяжесть пистолета.

Мысли, чувства его метались. Его воображение перенеслось в тот вечер, когда он застал ее с Бродом в ванной комнате. И жажда, вместо того чтобы раствориться в терновнике ревности, огненным столбом вознеслась ввысь… Ему только и надо было — скинуть куртку, расстегнуть наплечную портупею, а все остальное завершили ее холеные, с кольцами, пальцы.

Это, конечно, было вознесение: небесный батут, мягкий, пружинистый, на фоне яркого до рези в глазах, голубого свода. Батут бросал их друг к другу, но не убаюкивал, а вонзал, отчего кровь в сосудах превращалась в горячий эль, а сердце — в орган, исполняющий непередаваемо прекрасную тарантеллу…

Когда после вечности батут кончился, Карташов попытался оправдать свое предательство по отношению к Броду тем, что давно не был с женщиной. Но реабилитация не состоялась ввиду неубедительности доводов… Зато Галина сделала это без терзаний: поставив чайник на газ, она уселась к нему на колени и самым восхитительным образом продемонстрировала, что батут в принципе может повторяться без конца…

— Давай куда-нибудь уедем, — сказала она.

— Куда? В шалаш или вступим в какую-нибудь банду?

— А ты и так в банде! Один Таллер чего стоил. А Николай — настоящий бультерьер. Убийца. Хотя с виду тихий. Степенный малый…

— А Саня? — сорвалось у него с языка.

— Не знаю. Темная лошадка. Не удивлюсь, если в одну прекрасную ночь он перережет всем горла и смоется в неизвестном направлении.

Карташов смотрел на парок, поднимающийся над чашкой с кофе, и ощущал навалившуюся на него тупую хандру.

— Я, пожалуй, поеду… Хватится твой Веня, будет на меня точить зуб…

— Сиди, успеешь еще в этот виварий. Хочешь на чистоту?

— Пожалуй, это единственное, что сейчас я хочу. Только без фантазий, ладно?

— Знаешь, что однажды мне сказал Брод? Он на полном серьезе допускает, что ты специально внедрен к нему. Как будто бы тот инцидент на Рижском вокзале был организован ФСБ, а ты подослан, чтобы все разнюхать… речь-то идет о международной торговле человеческими органами. Он не верит, что из тюрьмы можно так легко сбежать. Тем более такой толпой, о чем ты ему рассказывал.

Карташов, открыв рот, неотрывно смотрел на Галину.

— Чего ж он тогда не избавится от меня? В любую ночь мог вогнать мне в башку пулю или… да просто подсыпать в выпивку крысиду или еще какой отравы?

— Ты забываешь о влиянии красивых молодых женщин на образ мышления и посутпки старых, или, скажем, пожилых и немного лысоватых любовников… Поедем, мне еще надо заехать в аптеку…

— Если не возражаешь, давай съездим куда-нибудь пообедать.

— Я не против, сто лет нигде не была. Здесь ближе всего «Прага», там когда-то была превосходная кухня. Взгляни, ресницы у меня не плывут?

— Это у меня мозги плывут.

У ресторана «Прага», как всегда, выстроился ряд роскошных иномарок. Они прошли мимо швейцара, красавчика с потасканным лицом, и их встретил метрдотель. Их посадили за отдельный стол, у окна, выходящего на московские улицы.

Карташов вытащил из кармана сигареты и положил на стол.

— Закажи, пожалуйста, бутылочку темного «Бордо», — попросила Галина, — и если здесь есть анчоусы, тоже возьмем… и мороженое… А на что у тебя зуб горит?

— Стыдно в таком роскошном заведении об этом говорить… — Карташов просматривал карту заказов и, надо же, нашел то, что искал… — Хочу пива с раками…

— Заказывай, сегодня нам с тобой условности ни к чему…

Где-то у входа раздался шумок и из-за колонн, выпятив вперед живот, появился человек, которого Карташов много раз видел по телевизору. Это был лидер профашистской партии России Бурилов. Вокруг него, держа амбицию, кучковалась челядь. Охрану Карташов вычислил сразу. Двое человек с застывшими лицами шли впереди, тыл прикрывали трое других манекеноподобных типа. Их ничего не интересовало, только то, что движется и перемещается на их пути. И сначала Карташов не поверил своим глазам, когда рядом с Буриловым увидел Бандо. Он был в темном и, наверное, дорогом костюме, в белоснежной сорочке, на которой полоскалась ленточка красного длинного галстука.