Книга Осколок в голове - Сергей Бакшеев

– Ты видишь вокруг себя не больше, чем на пять километров. Ни о каких ста и речи нет.

– Откуда ты знаешь?

– Я подсчитал.

– Вас этому в институте учат?

– Этому учили еще в школе. Классе в шестом.

Хасимов с сомнением посмотрел на студента. Но сомневался он не в точности подсчетов, а в его словах о школе. Он лично ничего такого из школы не помнил.

– Так сколько нам еще идти? – спросил Равиль.

– До горизонта? Меньше часа.

– На кой мне твой горизонт. Мне надо на ближайшую станцию.

Сашка и сам уже задумался. Как говорил Боня, по дороге от лагеря до аула восемнадцать километров, а напрямик только половина. Получается, если бы они шли из магазина точно в направлении лагеря, то в середине пути им были бы одновременно видны и их бараки, и домишки в ауле. Но они с Боней уже находились в том месте, где не было видно ни того ни другого. Значит, они сразу ушли куда-то в сторону.

Сашка встал и задумчиво огляделся. Кроме высохшей пустынной земли с отдельными колючками, нигде ничего не наблюдалось. Волнистая линия горизонта выглядела как множество кривых усмешек ехидной безжизненной степи. Но выбора не было. Надо было уверенно топать прямо, не раздражая Равиля и надеясь на чудо.

– Скоро дойдем до железной дороги, а там и станция, – твердо заявил он поднявшемуся Равилю. – Куда она денется.

Они долго шли молча. Евтушенко нес сетку с оставшимися бутылками. Сначала он поглядывал вперед, но потом незаметно погрузился в раздумья, не замечая распухшего плеча и поднимающейся температуры. Он монотонно печатал шаги, глядя только под ноги.

У Равиля шаг был неровный. Он то отставал, то нагонял, размышляя, добираться ли ему прямиком в Ташкент или осесть временно в другом месте, где его меньше будут искать. С пушкой в кармане первое время можно и одному неплохо заработать. Еще он думал, как избавиться от студента, чтобы тот сразу не смог заложить его ментам: привязать к столбу около железной дороги или все-таки решиться и навек успокоить. С одной стороны, студент – важный свидетель насчет закопанного мента. С другой стороны, Равиль не допускал и мысли, что его могут поймать. А для этого лучше, чтобы никто не узнал, куда и когда он направился.

Равиль тупо смотрел на мотающиеся в сетке бутылки с вином. Эта кислая болгарская мочегонка, которую он выпил, не оставила кайфа в голове и сытости в пустом брюхе.

– Стой, студент. Дай портвешка дерябнуть, – прохрипел Равиль и остановился. Но Сашка шел, как и прежде, ничего не слыша. Равиль, мгновенно вскипев, злобно крикнул: – Стой, я тебе говорю! Стой, сука!

Сашка обернулся, безразлично глядя, как Равиль вытаскивает из кармана пистолет.

– Что, привал? – спокойно поинтересовался Евтушенко.

– Ты о чем размечтался, урод? – Равиль размахивал пистолетом. – Хочешь меня ментам сдать? Хочешь вывести прямо им в лапы?

– Нет.

– Учти, я тебя прикончу раньше! Не успеешь и глазом моргнуть. Ты о чем думаешь, урод?

– Тебя это и вправду интересует? – Сашка глядел прямо в глаза Равилю, совсем не обращая внимания на дергающийся ствол пистолета.

– Да! Мне не нравится, когда молчат. Я хочу знать, о чем ты думаешь.

– Хорошо. Я разрабатываю доказательство гипотезы о четырех красках.

– Чего?

– Видишь ли, сто лет назад в Англии решили выпустить цветную карту со всеми английскими графствами. Один составитель заметил, что достаточно всего четырех красок, чтобы графства, имеющие общую границу, были раскрашены в разные цвета. Тогда он задумался: это правило четырех красок подходит только для Англии, или оно справедливо для любой карты, которую можно изобразить на плоскости или на сфере? С тех пор эту проблему называют гипотезой о четырех красках. – Евтушенко достал из сетки бутылку: – Ты, кажется, хотел вина?

Хасимов убрал пистолет, подхватил пузырь, его пальцы и зубы вцепились в пробку. Когда пробка поддалась, он сделал большой глоток, удовлетворенно крякнул и сел на землю.

– Садись, студент. – Равиль расположился поудобнее и спросил: – Так чего ты об этих красках думаешь?

– Дело в том, что с тех пор так и нет четкого доказательства, что четырех цветов достаточно для раскраски любой, даже самой невероятной карты. В то же время никто не придумал и такой карты, для раскраски которой потребовалось бы больше, чем четыре цвета.

– Так зачем тут голову ломать? Значит, верняк!

– А может завтра кто-нибудь придумает карту из ста тысяч областей, которую нельзя раскрасить четырьмя цветами? Пока нет строгого доказательства для любого случая, все эти слова являются только предположениями, гипотезой.

Равиль с любопытством, по-новому взглянул на студента:

– И ты, значит, мысленно в голове раскрашиваешь разные карты?

– Нет. Я эту проблему решаю в терминах теории графов. Там она лучше формализована.

– Графы, бароны… – пробурчал Равиль. – И этой ерунде вас учат в институте? В жизни, студент, совсем другие проблемы. Где, например, жратву взять? Или как срубить бабок, а потом смыться от ментов? А вот еще: как охмурить классную телку?

Равиль заржал, но поперхнулся звучной отрыжкой. Его рука вновь запрокинула бутылку, кадык на худом горле дернулся несколько раз. Равиль прислушался к внутренним ощущениям.

– Будешь? – Он протянул бутылку студенту.

Сашка понимал, что уставшему организму требуется хоть какая-нибудь пища, а вино – это тоже калории. Он покорно сделал большой глоток и весь передернулся, издавая звук «бр-р-р-р». Недаром это пойло называют бормотухой, подумал он.

Плечо у Сашки болело даже в сидячем положении. На фоне общей ноющей боли плечо периодически прожигало острым клинком. Казалось, тело запомнило амплитуду шагов и продолжало отзываться уколами на каждый, даже самый незначительный, вздох.

Неожиданно Хасимов вскрикнул и вскочил, ударяя себя по ногам. Из его штанины выпал черный скорпион с загнутым вверх хвостом и шустро засеменил в сторону.

– Гад, он меня укусил! – кричал Равиль. – Он меня укусил! Он ядовитый?

– Весной – да. – Сашка с интересом смотрел, как крупный скорпион юркнул в корни сухого растения.

Равиль задрал штанину, высматривая след от укуса:

– Вот, черная точка! И красное вокруг. Смотри, как быстро краснеет. Гад! Укусил! Что теперь делать?

Евтушенко перевел взгляд на затылок склонившегося рядом Равиля. В руке Александр держал бутылку и невольно подумал, что сейчас самый подходящий момент, чтобы оглушить бандита. Но для этого надо бить живого человека тяжелой бутылкой по голове. Герои ковбойских фильмов такое проделывали постоянно, но представить, как он будет наносить жестокий удар, Евтушенко не мог.

Но, видимо, в его взгляде и позе мелькнула какая-то решимость. Равиль интуитивно почувствовал это, тут же отскочил в сторону и завопил, вытаскивая пистолет: