Книга Критика криминального разума - Майкл Грегорио

Иоганн вынес Канта из экипажа, словно спящего ребенка, а я тем временем держал фонарь и помогал ему открыть ворота. Я остался стоять в передней, пока лакей понес своего хозяина, словно маленькое дитя, наверх в его спальню, и ждал Иоганна, пока он укладывал профессора спать. Вся процедура заняла не более десяти минут.

— Он совершенно вымотался. Слава Богу, теперь он сможет хоть немного отдохнуть! — прошептал Одум, спустившись ко мне. — А теперь, если вы последуете за мной, сударь, я покажу вам то, что нашел сегодня утром.

Взяв фонарь, он открыл переднюю дверь и осторожно провел меня к задней части дома. Сад окружали кольцом высокие деревья. Идти было очень тяжело, так как снег лежал повсюду небольшими сугробами.

— Это кабинет профессора Канта, — сказал Одум, остановившись у темного окна. Он поставил фонарь на землю. — Но взгляните сюда, сударь. Вот что испугало меня сегодня утром.

Я глянул вниз. В свете фонаря снег мерцал, подобно алмазам. Темные следы, похожие на камни, проложенные над замерзшим речным потоком, вели от окна к калитке в дальнем конце ограды. Мгновение я всматривался в следы на снегу, не совсем понимая, чем так обеспокоен Иоганн. Неужели обязанность заботиться о благополучии Канта стала отражаться и на состоянии его нервов?

— Вы мне это хотели показать?

Иоганн бросил взгляд на землю, а затем перевел его на меня.

— После того как мы вернулись сегодня утром с реки, я открыл шторы в кабинете. И увидел их!

— Я вас не понимаю, Иоганн.

— С самого лета здесь никого не бывало.

Я почувствовал, как у меня непроизвольно сжались зубы.

— Вы уверены? Возможно, просто подходил кто-то из соседей? Нищий или торговец?

Иоганн энергично покачал головой.

— Здесь есть только одно объяснение, сударь, — сказал он очень серьезно. — Кто-то шпионит за ним. Или пытается проникнуть в дом.

В слуге было что-то тяжеловесное, почти туповатое. Температура заметно упала, и я весь дрожал, несмотря на плотный шерстяной плащ, который Лотта Хаваарс так предусмотрительно уложила в мой багаж.

— А может быть, даже хуже, Иоганн, — сказал я с большим спокойствием в голосе, чем чувствовал на самом деле.

— Хуже, сударь?

— Возможно, сюда приходил сам убийца.

— О Боже! — со стоном произнес Иоганн. — Я ведь говорил профессору Канту, что он слишком далеко зашел с этими убийствами. Я предупреждал вас, сударь. То, что его видели там, у реки, очень опасно. Теперь вы должны…

Я поднял руку, чтобы остановить причитания слуги и сосредоточиться на мерах, которые необходимо принять немедленно.

— Мы его защитим, — заверил я встревоженного лакея. — Убедитесь в том, что все двери надежно заперты, и закройте окна, Иоганн. Я направлю сюда жандармов, чтобы они охраняли дом и следили за дорогой.

Говоря, я продолжал рассматривать следы на снегу. «Как бы сам Кант поступил в подобных обстоятельствах?» — задался я вопросом. И ответ пришел мгновенно. Мои размышления повернули в том направлении, которое профессор с такой тщательностью проторил для них.

— Есть нечто, что мы должны сделать в первую очередь, — решительно провозгласил я. — Герр профессор сам поступил бы так же. Подержите фонарь, Иоганн.

— Я надеюсь, вы не станете приводить сюда профессора Канта, сударь? — воскликнул Иоганн с ужасом.

— О чем вы говорите?! — ответил я. — Мне бы никогда в голову не пришло беспокоить его. Я имею в виду использование того аналитического метода, который профессор только что продемонстрировал мне в своей лаборатории.

— Сударь? — В глазах слуги блеснуло выражение полной растерянности.

— Нам необходимо найти целый образец, — сказал я, оглядываясь по сторонам.

— Образец? Чего, сударь?

— Следа, Иоганн. Поднесите фонарь поближе к земле.

Верхний слой снега из-за постоянного сильного ветра сделался хрупким, как стекло. Наклонившись ближе и осмотрев поверхность снега, я обнаружил, что тут явно имела место попытка стереть следы. Кто бы ни рыскал под окном, он намеренно волочил ноги, чтобы уничтожить те улики, которые я сейчас искал.

— Давайте посмотрим, куда они ведут по саду, — предложил я.

Иоганн недовольно пробормотал что-то, затем поднял фонарь повыше и пошел.

— Только не наступайте, пожалуйста, на следы, — предупредил я. — Они и без того уже недостаточно четко видны.

Следы вели к живой изгороди и калитке в дальнем углу сада. Складывалось впечатление, что их оставил человек, сильно спешивший, и они были уже сильно повреждены. Не было ни одного следа, который сохранился бы целым. Мы вышли на дорожку, что проходила позади особняка, но здесь они перемешались со следами других прохожих, и дальше проводить наше следствие было уже невозможно.

— Безнадежная задача, сударь! — нервно воскликнул Иоганн.

Мы в полном молчании вернулись в сад, еще раз внимательно осмотрели вытоптанный участок под окном, а затем перешли к трем каменным ступенькам, что вели к задней двери дома.

— Он был здесь, видите? И здесь…

Возглас торжества слетел с моих губ. На верхней ступеньке, как только Иоганн поднял повыше слабо мерцающий фонарь, я сразу же разглядел вознаграждение за мое непреклонное упорство — передо мной ярко вырисовывался целый нетронутый след.

— Он пытался проникнуть в дом через эту дверь, — сказал я и начал рыться в сумке в поисках бумаги.

— Вы полагаете, ему удалось пройти через нее в дом? — с ужасом в голосе спросил Иоганн.

Я внимательно осмотрел поверхность двери из темной сосны и большую металлическую замочную скважину. Все было в полном порядке.

— Her никаких признаков того, что кто-то пытался взломать дверь. Она, кажется, закрыта изнутри, — произнес я, попробовав ручку.

— Я сам ее и закрывал, сударь.

— Должно быть, он отказался от своего плана. По крайней мере на тот момент, — заметил я, и голос у меня прервался. Что произойдет, если в следующий раз он найдет способ проникнуть внутрь? — Идемте. Иоганн, нам необходимо установить, не принадлежат ли следы убийце.

— Но каким образом, сударь? Как вам это удастся? — спросил Иоганн с выражением полнейшего недоумения на простоватой физиономии.

— Сравнив обнаруженные нами следы с изображением тех, которые были найдены на месте преступлений, — ответил я. И только тут до меня дошло, что я пользуюсь новым, кантовским языком расследования, который слуге, стоящему рядом со мной, совершенно непонятен. — Так поступил бы и ваш хозяин, — пояснил я. В сумке мне удалось отыскать лист бумаги, однако карандаша там не было. — Чем же я буду рисовать? — пробормотал я, оглядываясь по сторонам, словно в надежде на то, что передо мной в следующее мгновение материализуются перо и чернильница.