Книга Договор с дьяволом - Фридрих Незнанский

Ну, словом, пока то да се, времени ушло немало. Вернулся на дачу только в шестом часу вечера. Хреновина эта оказалась не шибко хитроумной, но непростой в сборке. Поскольку предусматривала несколько вариантов использования. То есть работала от того, что имелось под рукой: угли, дрова, газ, горючка, наконец, электричество – универсальная штука. И пока собрал, пока проверил, стало темнеть. Чтобы подсветить себе, врубил электричество на веранде, оно включается из сторожки, поэтому и в дом не было нужды заходить. А хозяин все не ехал.

Тогда Рыбак решил проверить на всякий случай свою систему: ведь когда народ соберется, проверять будет поздно. Включил – не фурычит. Кинулся в дом: может, опять кто-то, как в прошлый раз, «подшутил»? Хитро так разомкнул проводку…

Когда вошел в гостиную, ничего поначалу не насторожило. Разве что невыветрившийся запах табачного дыма. Он знал, что хозяин во время застолья любил покурить и держал для этой цели какие-то дорогие американские сигареты. Но сегодня-то его еще не было, а табачный дым даже в малых дозах хорошо ощущал Рыбак, поскольку сам не курил. И вдруг увидел то, на что просто не успел обратить внимания: со спинки одного из кресел косо свисал пиджак! Кресло из темной кожи и пиджак тоже темный, поэтому не сразу обнаружился. Это что же? Значит, хозяин приезжал? Оставил свой пиджак и уехал?…

Рыбак уже знал привычку Самарина: когда тот сам за рулем, то скидывает пиджак и надевает куртку. Значит, получается, что приезжал с водителем. Дверь в спальню была прикрыта, и поэтому у Рыбака не возникало никаких подозрений. Он уж собрался махнуть на это дело рукой да заняться тем, ради чего пришел, то есть лезть на стену и проверять оленя: что с ним опять могло случиться? Но по какому-то странному наитию, даже не отдавая себе отчета, просто походя, толкнул дверь в спальню и… в большом зеркале, висевшем в изголовье широченной кровати, увидел себя с отвалившейся челюстью. И было с чего!

Поперек кровати не лежал, а именно валялся сам хозяин с темным пятном во всю грудь. А в правой руке его, откинутой на подушки, был пистолет. Мама родная! Только этого еще не хватало!

Забыв про все проводки, Рыбак кинулся к телефону. И уже набирая номер дежурного, подошел ближе к хозяину. Тут и неспециалисту было бы ясно, что на кровати – труп. Стараясь теперь ничего не трогать и не оставлять никаких следов, Рыбак на цыпочках вышел на веранду и доложил наконец о происшествии…

– Веди, – коротко сказал Богаткин.

На веранде он скинул обувь и приказал то же самое сделать остальным. Не следовало до приезда дежурной оперативно-следственной бригады из ГУВД Москвы оставлять следы своих ботинок на огромном ковре, занимавшем весь пол в гостиной.

Прошли в спальню. Богаткин тронул руку покойного. Да, Рыбак был прав. Тут теперь место судебно-медицинской экспертизы. Определить время гибели, действительно ли это самоубийство и все такое прочее, необходимое для расследования.

Вернувшись в гостиную, полковник пошарил по карманам пиджака академика, но, кроме документов, ничего в них не обнаружил. Присел в соседнее кресло и оглядел своих оперативников.

– В самом деле пахнет табаком? – спросил у них. И сам он, и Морозов с Дуровым курили, поэтому оба опера лишь неопределенно пожали плечами. Но Рыбак стоял на своем: пахло, утверждал он.

– Но если пахло, то где ж сигареты? Где окурки? Где, наконец, пепельница?

Рыбак развел руками.

– Так что будем думать? – настаивал Богаткин.

– Ментуру надо вызывать, – посоветовал Рыбак.

– Это само собой. А ты свою систему все-таки проверил? Или про все сразу забыл?

– Не фурычит. – Рыбак отрицательно покачал головой.

– Почему?

– Не могу знать, товарищ полковник. Все просмотрел-проверил. И все на месте. А не фурычит.

– Заладил, твою мать! – обозлился Богаткин. – Не фурычит у него? Почему?! Отвечай!

– Теперь все насквозь надо прозванивать, – удрученно сказал Рыбак. – А это не полчаса… И даже не час. Не знаю, тут специалист нужен. А я не по этой части.

– Ну надо же, твою мать, с кем работаем! Чего ж сам не вызвал?

– Так когда? Я сообщил дежурному. Сказал: жду указаний. А он мне: вот и жди. Сейчас, мол, приедут. Я и ждал… Не понимаю: все на месте, а не фурычит…

Оперативники неуместно засмеялись. Богаткин угрюмо посмотрел на них и обреченно махнул рукой:

– Давай, Рыбак, звони ноль два. Ты обнаружил труп, тебе и ответ держать… Так, все пошли отсюда.

Он встал и первым покинул помещение. На веранде надел ботинки и сошел во двор. Водителю сказал, чтоб тот отогнал машину в сторонку, а то сейчас набегут, тесно будет. Потом отошел к садовой лавочке, сел и позвал жестом оперативников. Те сели по бокам.

– Ну что скажете? Какие мысли?

– Странно, – сказал Морозов. – Надо бы пригласить ребяток из Управления компьютерной и информационной безопасности. Что значит – не фурычит?

– И ты еще! – нахмурился Богаткин.

– Я серьезно, Владлен Петрович, – не обиделся Морозов. – Я хоть и секу в этом деле, но на уровне того же Рыбака. А тут смотрите, как все совпадает! Рыбак практически весь день отсутствовал. Кто здесь был? Неизвестно. Академик застрелился. Или его грамотно шлепнули и сымитировали самоубийство. Это уже, можно считать, два. И наконец, три: отказала система, а видимых нарушений нет. Нехороший набор просматривается.

– А ты чего молчишь, Дуров? – Богаткин повернулся ко второму оперативнику.

– Мне этот табачный дым, который Рыбак унюхал, не нравится. И опять же, глядите: бутылка с виски, стакан недопитый. В одиночку, что ль, надирался? А потом лег на койку, приставил ствол к груди и нажал на спуск? Так бывает?

– По всякому бывает… – пожал плечами Богаткин. – Сходи к Рыбаку, спроси, как тот был по этой части? – Богаткин щелкнул себя пальцем по кадыку.

Дуров ушел.

– Нет, не нравится мне… – сказал Морозов. – Слишком несомненное самоубийство.

– Вот и я думаю, – вздохнул Богаткин. – Ладно, эксперты покажут… Ступай пока и ты в сторожку, а с милицией я уж как-нибудь сам буду разбираться.

Но, поразмышляв немного, достал свой мобильник и набрал номер Грязнова.

– Привет, Грязнов, это Богаткин. Ты где территориально?

– Дома, – довольным басом отозвался Вячеслав Иванович. – А что, у тебя появились дельные мысли?

– Да какие, к черту! Я в Серебряном Бору. Только что дежурную оперативно-следственного бригаду с Петровки вызвал.

– Случилось что? – недовольно спросил Грязнов.

– Академик-то наш – того… Ставлю в известность.

– Когда?

– Да вот, получил сообщение. Приехал, а он, голубчик, ничком на собственной кровати. Из «макарова».

– Ну раз ты там, чего от меня хочешь?