Книга Договор с дьяволом - Фридрих Незнанский

Поперек кровати на спине лежал Самарин. Прямо в центре груди его на белой сорочке расплылось большое красное пятно. В правой руке, откинутой в сторону, был зажат черный пистолет.

Мгновение – и Лина, зачем-то присев и зажав обеими руками собственные уши, истошно завопила… Комната качнулась под ее ногами и выскользнула куда-то вбок…

Она пришла в себя от тряски. Разлепила глаза и снова зажмурилась от ослепительного света, ударившего ей в лицо. А когда открыла снова, сообразила наконец, что валяется на ковре в спальне и никакого света нигде нет, просто перед ней играет солнечный луч, пробивающийся сквозь неплотно прикрытые ставни. А в комнате вообще царит полумрак. И Дроуди, близко склонясь лицом к лицу, старается шлепками по щекам привести ее в чувство.

Увидев, что она пришла в себя, отвалился в сторону и сел рядом на ковер, привалившись к спинке кровати.

Лина чуть приподняла голову, попробовала заглянуть на кровать, но храбрости не хватило, и она снова откинула голову.

– Я не виноват, – сказал тихо Дроуди. – Не виноват, нет…

– Значит, это он – сам себя? – взвизгнула Лина и рывком села, тут же впившись взглядом в распростертое тело Самарина. В голове был полнейший сумбур.

– Почему? – ответил на незаданный вопрос Дроуди. – Он это… псих! – нашел наконец нужное слово. – Он решил меня испугать? Да? Болван… Я в молодости троих, как он, укладывал, да. Он достал оружие… там, в ящике. – Дроуди показал на открытую дверцу тумбочки возле кровати, внутри которой была также открыта стальная дверца сейфа, Лина и не знала до сих пор, что у Всеволода Мстиславовича имелся на даче такой тайничок. – Он кинулся на меня… Надо быть таким тупым, чтоб… так на бывшего офицера морской разведки… Не знаю…

– Что же теперь делать?… – отрешенно выдавила из себя Лина.

– Кто знает, что мы здесь? – строго спросил Дроуди.

– Да кто?… Никто. Ты да я. Да вот он еще знал… Сторож знает, что он сюда собрался. Акимычем его зовут. Но он приедет к вечеру.

– Тогда надо немедленно действовать. – Дроуди принял деловой вид. – Поднимайся! Надо все убрать. Как будто он – один. Все убрать, чтоб чистота!

– Но как же это случилось? – тоскливо завыла вдруг Лина.

– Просто! – уже зло отрезал Дроуди. – Смотри!

И он тут же изобразил, как выхватил из сейфа пистолет Самарин, как кинулся на него, на Дроуди. А сам Эрнст сделал Самарину подножку, и тот рухнул спиной на кровать. Тогда американец схватил руку с пистолетом, чтобы отжать ее в сторону, но Самарин оказался совсем не слабым и изо всех сил старался повернуть оружие дулом к нему, к Дроуди. Тогда он применил специальный прием, и кулак Самарина с зажатым в нем пистолетом уперся ему же в грудь. И тут неожиданно прогремел выстрел. Самарин сам нажал на спуск. Зачем он это сделал? Может быть, понял, что проиграл, и захотел уйти из жизни? Дроуди этого не знает. Он вообще не понимает русских, которые стараются нагрести как можно больше денег, но при этом не отвечать за свои обязательства. А после, когда обман раскрывается, вот так трусливо уходят из жизни…

Врет, поняла Лина. Врет все – от начала до конца. Но придется немедленно согласиться с ним и сделать вид, что поверила. Иначе она может лечь рядом с Самариным. Теперь уже американцу не нужны никакие свидетели.

Он сидел спокойный, лицо обретало обычный цвет, но глаза его сверлили Лину, будто проверяя – поверила или нет.

Она вздохнула и поднялась с пола. Сказала, отряхиваясь от неизвестно чего:

– Ладно, дальше-то что будем делать, Эрик? Куда все убирать-то?

– Быстро! – Он вскочил и выбежал в прихожую. Через мгновение вернулся с черным пластиковым мешком, в который обычно собирают мусор. – Все! Все сюда! – приказал он и стал сбрасывать со стола все, к чему прикасалась его рука. В мешок полетел его стакан, пепельница с окурками. – Это пусть будет, – показал он на стакан Самарина и бутылку виски. А вот лед из пластикового ведерка вышвырнул в раковину на кухне, а само ведерко отправил в мешок. – Ты здесь тоже не была! – приказал он и бросил в мешок блюдо с нарезками и пустые пакеты от них. – Ты понимаешь? – говорил между делом. – Он сам приехал. Один. Звал пить по-русски. Много. А потом нашел свой пистолет и… Ты ничего не знаешь. Убери везде свет, вытри ручки дверей, бери мешок и идем. Надо быстро. Двери не запирай!

– Это что же, я, что ли, потащу мешок? – возмутилась Лина.

– Дай! – сердито сказал Дроуди. – Идем быстро.

– Куда?

– Я скажу!…

Быстрым шагом они покинули двор самаринской дачи. Был самый разгар дня, начало пятого. Но народу еще видно не было. Легко неся пластиковый мешок, Дроуди почти тащил за собой Лину, ноги у которой сделались словно ватными. Дроуди тихо ругался сквозь зубы и зло поглядывал на женщину.

Обогнув квартал дачных участков, Дроуди подошел к зеленой калитке в высоком заборе. Нажал на кнопку звонка. Калитка отворилась. Дроуди буквально втащил Лину за руку.

Перед ней была площадка, выложенная бетонными плитками. На ней стоял автомобиль – серый «фольксваген-пассат». Дроуди что-то сказал человеку в белом, открывшему калитку, и тот, кивнув, ушел. Вскоре от дачи, расположенной в глубине участка, к ним направился молодой парень. Ни слова не говоря, он сел за руль автомобиля. Дроуди открыл у «фольксвагена» багажник и швырнул туда мешок из черного пластика. Обернулся к Лине:

– Быстро садись. Он отвезет тебя на работу. Придумай, где была, и чтоб это могли подтвердить. Сюда ты сегодня не ездила. С боссом не говорила. Понятно?

– Да, – слабо прошептала Лина.

– Уезжай! Я потом позвоню.

– Телефон записать? – спросила она.

Он посмотрел на нее, словно на сумасшедшую, и махнул рукой шоферу. Тот включил какой-то сигнал, и ворота сами отворились…

Звонок дежурного по управлению застал Богаткина в тот момент, когда полковник собрался идти домой. Из Серебряного Бора, сказал тот, поступило сообщение от Рыбака: академик Самарин найден на даче с огнестрельным ранением груди.

– Живой? – вскинулся Богаткин.

– Пока нет. – Дежурный по управлению майор Синько был склонен к шуткам. – Рыбак ждет указаний.

– Еду! Кто там у нас?… Морозов и Дуров – со мной!…

Полчаса спустя, несмотря на плотное вечернее движение, они подъезжали к Серебряному Бору. Рыбак, он же Николай Петрович Акимов, или Акимыч, как его звали в округе, предусмотрительно отворил дачные ворота. И закрыл, едва машина с Богаткиным и оперативниками подкатила к самому крыльцу.

– Докладывай, – приказал Богаткин, выбираясь из машины.

– Хозяин, – стал рассказывать Рыбак, – позвонил в одиннадцать сорок семь и попросил срочно подъехать к нему в Химки. Ну я все закрыл и поехал. На кругу у нас взял такси, как он велел, и где-то в районе половины первого был у него…

Просьба Самарина не была необычной, он нередко обращался к Акимычу с подобными: съездить куда-нибудь, что-то привезти, смонтировать какую-то бытовую установку и так далее. Ничего странного не усмотрел сторож и на сей раз. Надо было съездить в Подольск, на машиностроительный завод, там, по словам какого-то приятеля академика, в одном из цехов производили специальные такие жаровни-мангалы для дачного пользования. Вот и попросил Всеволод Мстиславович смотаться туда, найти человека, с которым было уже все обговорено, оставить деньги и забрать жаровню, привезти на дачу и там собрать ее, поскольку сам академик должен был приехать вечерком, не исключено, что и с гостями, чтобы опробовать приобретение в действии.