Книга Бора-Бора - Альберто Васкес-Фигероа

– Разве ты свою жену не любишь?

– Очень люблю, – признался тот. – Так же, как ты, может быть, любишь свою Майану, но я привык думать о жене в минуты отдыха.

– А они у тебя есть, эти самые минуты? Я никогда тебя не видел отдыхающим.

– Когда от моих решений зависят тридцать жизней, мне недосуг думать об отдыхе, – согласился капитан. – Но когда я ступаю на землю, я посвящаю жене все свое время. Ты должен понять, что во время плавания ты обручен только с морем, в противном случае оно предаст тебя, как обманутая жена. – Он легким движением подбородка показал на неподвижную водную гладь. – Сейчас, например, оно нам кажется невинным и кротким, но я боюсь, что оно может сыграть с нами злую шутку.

Тапу Тетуануи довольно долго безмолвно смотрел на океан, который казался застывшим, а затем взглянул на вечернее небо, пытаясь определить, откуда может исходить опасность, а потом, сдавшись, сказал:

– Я не вижу ничего, чтобы могло тебя беспокоить.

– А зря, потому что опасность рядом, – сказал Мити Матаи. – Пока ты ее не замечаешь, но ты враз отправишься на морское дно, если не сумеешь ее вовремя обнаружить.

– Но где эта опасность?! – воскликнул юноша.

– Нио-наи[28], – ответил капитан. – Большой зуб.

– Гигантская акула? – забеспокоился Тапу. – Кит?

– О нет! – Капитану едва удалось сдержать раздражение. – В данное время Большой зуб еще совсем маленький, едва больше вши, а когда он достигнет своего наибольшего размера, то будет не больше моего пальца. Однако не обманывайся их маленькими размерами, потому что они могут превратить «Марара» в бесполезное решето.

– Как?

– Прогрызут. Нио-наи питаются древесиной. Любой древесиной, которая находится под водой, какой бы твердой она ни была. А сейчас стоит как раз та пора, когда они размножаются. Когда вода тепла и спокойна, как сейчас, нио-наи откладывают миллионы икринок, которые плавают большими колониями, пока не прицепятся к какому-нибудь куску дерева. Они очень прожорливы и за короткое время истачивают корпус судна.

– Дерьмо!

– Ты верно сказал, – поддержал юношу главный навигатор. – Настоящее дерьмо, которое может принести нам много проблем.

– Ты уверен, что они на нас нападут?

Старый капитан показал ему кусок древесины, которая на веревке тащилась за судном и на которую юноша едва обращал внимание:

– Скоро мы в этом убедимся. Если они уже прицепились к обломку дерева, это значит, что прицепились и к днищу корабля.

– И что мы будем делать?

– Со временем узнаешь. А сейчас сосредоточься на звездах. Вскоре они появятся, и, если я не ошибаюсь, наше небо должно быть уже очень близко.

Тапу Тетуануи привык к тому, что, когда его учитель говорил «и если я не ошибаюсь», значит, он точно не ошибался. Поэтому юноша не удивился, когда несколько часов спустя звезды начали занимать то положение, которое было ему знакомо. Это значило, что в данный момент они находятся на черте экватора. Медленное, но неумолимое течение постоянно сносило их на восток, заставляя моряков выравнивать лодку и держаться курса на юг.

Люди гребли без отдыха. Загребали глубоко и бесшумно: с весел не падало ни единой капли воды, ни единый всплеск не нарушал ночную тишину и даже на гладкой поверхности океана, которую разрезал острый нос катамарана, не вскипала пена. Именно такой способ гребли прославил знаменитых моряков Бора-Бора.

Секрет заключался в том, что пагайас – весла с длинными, круглыми и прочными рукоятками и широкими лопастями, края которых всегда остро затачивались, – никогда не поднимались из воды. Гребцы поворачивали весло таким образом, что лопасть становилась горизонтально, а затем, когда его возвращали в первоначальное положение, оно острым краем буквально разрезало воду.

Такой стиль гребли требовал немалых усилий и длительных сложных тренировок. Необходимо было довести все движения до автоматизма, четко синхронизировав их с движениями товарищей, так как в противном случае гребец рисковал достичь прямо противоположного результата и затормозить лодку.

Такой гребле обязательно обучали всех жителей Бора-Бора, начиная чуть ли не с младенческого возраста, с того самого дня, когда ребенок впервые оказывался на пироге. Временами эту случалось раньше, чем он начинал ходить. Поэтому ничего удивительного не было в том, что экипаж «Марара» мог грести подобным способом всю ночь напролет, постепенно отклоняясь от курса, которым следовали их неумолимые преследователи.

Мити Матаи хорошо умел подбирать людей. Среди гребцов был и здоровяк Чиме из Фарепити, чьи ладони уже давно превратились в одну сплошную гноящуюся мозоль. Тем не менее он никогда не сбивался с ритма, хотя временами и вспоминал слова великого навигатора: «Ты у меня будешь грести, пока не изотрешь руки в кровь».

Незадолго до рассвета капитан отдал распоряжение остановить корабль и разобрать мачты, приказав всем находившимся на борту улечься на палубу, пока впередсмотрящие не убедятся в том, что поблизости нет вражеских лодок.

– Чем меньше мы будем выделяться на фоне воды и чем реже мы станем шевелиться, тем труднее нас обнаружить. Самое главное – чтобы никто не вытаскивал из своих мешков ни одного предмета, который мог бы блестеть на солнце, – сказал старый капитан.

Предосторожности, к счастью, оказались излишними, так как впередсмотрящие не обнаружили никаких признаков присутствия дикарей – водная гладь была спокойна и пуста насколько хватало взгляда.

Тогда Мити Матаи распорядился, чтобы мужчины отдыхали в самые жаркие часы. И действительно, день, как и прежде, выдался непереносимо удушливым, и все стали опасаться возникновения нового тайфуна.

– Сейчас не время для тайфунов, – успокоил всех великий навигатор, как всегда уверенный в своих словах. – Сейчас пора нио-наи, а не тайфунов.

Юноша был бы рад узнать, почему старый моряк решил, что ураган не разразится над океаном в ближайшие часы, ведь, по его мнению, все приметы указывали на обратное. Но у его наставника на сей раз не было настроения вдаваться в подробности. А посему весь день Тапу провел в праздном созерцании, наблюдая за безбрежной, словно расплавленной под тропическим солнцем, морской поверхностью.

Тапу Тетуануи заметил, что с тех пор, как они отошли от острова Те-Оно, его кумир почти не отдыхал, и юноше не давал покоя вопрос: сколько же времени может продержаться великий навигатор, если учесть постоянное эмоциональное напряжение, в котором тот все время находился?

Теперь у него не оставалось никаких сомнений, что старый капитан был сверхчеловеком, способным подмечать мельчайшие детали, незаметные для всех прочих людей. Восхищало его и умение стремительно принимать решения и находить, ко всеобщему изумлению, нестандартные выходы из самых сложных ситуаций. Однако юноша волновался за здоровье своего учителя, опасаясь, что в один из дней он просто свалится под гнетом накопившейся усталости.