Книга Балбесы - Alexander Blinddog

Я, может, плохо разбираюсь в людях, но у меня сложилось впечатление, что Билл Мясник это человек, который своё слово держит и не страдает провалами в памяти.

— Старый солдат говорил, что осада долго не продлится...

— Ага, стоит доверять мнению какого-то первого встреченного человека с оружием. В любом случае, даже если он и был прав, мы действительно будем надеяться, что король бьёрнский будет столь любезен, что лично попросит нас войти, посмотреть, что там да как, оглядеть все телеги, по-дружески предложит лучших девочек и самые приятные вина? Да-да, я слышал, он невероятно гостеприимный человек, добрый такой, будто ему поленом по башке заехало.

— В твоих словах столько яда, что хватило бы всю эту армию отравить, — сказал Блонди, качая головой.

— Извините, я, в отличие от вас, немного взволнован нашими паршивыми перспективами. Вы-то не думаете о том, как выбраться из этого болота, в котором мы вязнем всё сильнее, только предлагаете какие-то безумные планы.

Блонди ухмыльнулся и скрестил руки на груди.

— Ты вообще знаешь, что такое безумие? О чём тут думать? Если мы не можем войти в крепость с осаждающими, значит, пролезем без них. Мы проберёмся в осаждённый город. Вот, что такое безумие.

Генри повернулся к Хрюше.

— Кажется, я был слишком занят, управляя телегой. Он давно сошёл с ума? Что ещё безумного он сказал, пока я не слышал до этой минуты? Говорил, что беседовал с богами, собаки мяукают, а женщины могут носить штаны?

Хрюша, внимательно изучавший замок, потёр подбородок и сказал:

— Блонди прав.

— Безумие заразно, я так и знал. Ну-ка не дышите на меня, я остался последним здравомыслящим в нашей маленькой банде.

— А что, у тебя есть какие-то другие идеи?

— Моя идея в том, что твоя идея нереальна. Если бы могли летать и сверху залететь в крепость — тогда да. Но пока у тебя не выросли крылья, я других методов попасть в замок через кольцо осады не представляю.

— Раз не можем попасть сверху, — сказал Хрюша, переводя взгляд на волны залива. — Значит, попадём снизу. Есть здесь где-нибудь монастырь поблизости?

Уже в сумерках телега остановилась возле монастырских ворот. Блонди слез на землю и постучал. Тишина. Постучал ещё сильнее. За воротами раздался тихий шорох.

— Кто там?

— Свои!

— Свои все ночью дома сидят.

— Открывай! Святая инквизиция! — рявкнул Блонди.

Минута тишины и казалось, что их план наглого вторжения провален, но вот, наконец, послышалась возня с запорами и дверца в больших воротах приоткрылась. Оттуда высунулся длинный нос привратника.

— Инквизиция?

— Она самая! — сказал Блонди и толкнул монаха внутрь, впуская друзей.

— Что-то не похожи вы на инквизиторов, — сказал привратник, потирая нос.

— А ты не похож на человека, который будет жить и долго и счастливо, если продолжишь перечить святой инквизиции.

— Но мы не ждали...

— Никто не ждёт святую инквизицию, в этом весь смысл, — отрезал Хрюша. - Немедленно проводи нас в библиотеку.

— Может, я пока разбужу отца настоятеля?

Генри поднял руку.

— Отказать. Когда настоятель понадобится, мы сами его разбудим, только это ему совсем не понравится. В библиотеку, сказано, и поживее, и принеси что-нибудь пожрать, выпалывание ереси будит аппетит.

Привратник колебался. Эти трое куда больше напоминали оборванцев, чем инквизиторов, но кто знает, какие нынче обычаи у цепных псов церкви?

— Следуйте за мной, господа.

Блонди с Генри уселись на лавке, жадно поедая принесённые привратником бутерброды с сыром, запивая всё холодным молоком, пока Хрюша носился по библиотеке в поисках нужной книги. Отсветы его фонаря мелькали между книжными полками, порождая странные, жуткие тени в ночной библиотеке и хранилище книг казалось местом чуть менее мрачным, чем кладбище.

Пробегав минут двадцать, Хрюша вернулся, неся стопку толстых книг.

— Это должно быть где-то здесь, — сказал он и оглушительно чихнул.

Книжная пыль покрывала его с ног до головы, осыпаясь на него с верхних полок, пока он выуживал нужные фолианты. Он разложил книгу на столе и с трудом перевернул обложку, размером с доску для стирки.

— Так... не то... не это... нет... нет... чёрт, интересно бы почитать потом, но не то...

— Десять против одного, ничего он не найдёт, — с набитым ртом сказал Блонди.

— Если он ничего не найдёт, значит мы напрасно повесили на себя ещё одно преступление, выдавая себя за инквизиторов.

Блонди с недоумением оторвался от надкусанного бутерброда.

— Хочешь сказать, это преступление? Хрюш, а, Хрюш, это преступление?

— Смотря, с какой точки зрения расценивать, — сказал Хрюша, отчихиваясь от клуба пыли, взмётнутого открытием нового фолианта. — Если с точки зрения законов церкви — тогда. Но вот если с точки зрения законов светских — тогда тоже да.

— М-да. Ну, что поделать. В последнее время мы так много набарагозили, что преступлением больше, преступлением меньше, подумаешь. Два раза не повесят. Разве что две верёвки на одну шею накинут.

Сказал Блонди и стал есть бутерброд быстрее, будто уже почувствовал удавку на шее.

— Это ещё зависит от того, кто нас первый за это поймает. Церковная стража или баронская, — задумчиво сказал Хрюша, не отрываясь от листания книги.

— Какая разница?

— Ну, если церковная, тогда нас сварят в кипящем молоке. Если баронская, просто повесят.

— Даже не знаю, что и выбрать. Вешать меня уже дважды хотели. А вот сварить в молоке пока что никто не обещал. Почему в молоке, кстати?

— Как молоко матери вскармливает младенца, так кипящее молоко очищает грехи человека.

— Звучит очень романтично, хоть и бессмысленно. Я бы, пожалуй, это выбрал. А ты, Генри, какую смерть бы выбрал?

— От старости, в своей постели.

— Зануда, — не прекращая жевать, Блонди махнул рукой.

— Есть! — выкрикнул Хрюша и эхо прокатилось по коридорам библиотеки.

Друзья бросили ужин и столкнулись лбами над книгой.

— Вот оно.

Хрюша водил пальцем по развороту книги. Рисунок представлял собой гигантский чертёж. Аккуратным чёрными чернилами был вырисован план укрепления замка Харднатс. Стены и башни, барбаканы и ров, всё это было на схеме. Блонди от удивления разинул рот и кусок недоеденного сыра упал прямо на рисунок. Хрюша поморщился и аккуратно смахнул мусор.

— Быть не может, — сказал Блонди. —