Книга Невиданные чудеса Дивнозёрья - Алан Григорьев

Или вот ещё:

«Почему наш леший злится И ломает сосны? Он с медведем бражку пил, Он с похмелья просто».

Когда отгремели аплодисменты, Пушок торжественно объявил:

— А сейчас гвоздь программы! Та, кого мы любим больше, чем пирожки с вишней, и ждём сильнее, чем наступления лета! Единственная и неповторимая — Та-а-а-айка!

На неё уставились десятки глаз, и сердце заколотилось от волнения. Нет, петь было не страшно. Тайка была уверена — даже если ошибётся, её не будут осуждать. Вон коловерши вообще в мелодию не попали, зато драли глотки так задорно, что сорвали овации. Особенно старался Жорка-обжорка, которому всё-таки разрешили вернуться.

Она встала, обвела всех взглядом и улыбнулась:

— А давайте вместе? Нашу, любимую!

Тайка кивнула Грине, и тот, взяв гитару, завёл знакомый перебор.

«Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались…»

Искры от костра взлетали вверх, разогретый воздух дрожал, и казалось, что даже ветви деревьев покачиваются в такт музыке.

Тайка пела чисто и звонко, а друзья подтягивали рефрен. В этот миг она чувствовала себя не просто сильной, а почти всемогущей, потому что теперь знала: если в будущем что-то пойдёт не так, её поддержат даже в минуту слабости. Ведь друзья на то и существуют, чтобы поддерживать друг друга, делиться мечтами и чаяниями, быть вместе и в горе, и в радости. И попросить их о помощи, если чувствуешь, что не справляешься, — совсем не стыдно.

Пепел былых обид

— Тая, а ты помнишь, что завтра колдовская майская ночь? Наши кутить собираются, зовут через костёр прыгать. Говорят, сама Баба Яга прибыть собирается. Пойдёшь? — Пушок выглянул из-под скатерти, когда пылесос — их новое приобретение — закончил шуметь. Звук ему очень не нравился, но что же, не убираться теперь?

— Конечно, пойду. Сейчас только уборку закончу, и поставлю тесто. Возьмём с собой пирожков, будем всех угощать, — Тайка смахнула крошки со стола тряпкой и с наслаждением потянулась, разминая поясницу. И тут до неё дошло! — Погоди, ты сказал, Яга? Это как же её заманили? Она же раньше не прилетала.

— Это на твоём веку не прилетала, а в стародавние времена, бывало, заглядывала. — Пушок принял заговорщический вид и перешёл на шёпот. — А знаешь, почему перестала? С водяным поссорилась.

— А теперь, выходит, помирилась?

— Не-а. Но леший Гриня прознал, что водяной на праздник не собирается. Сказал, к Мокше на болота пойдёт в тавлеи играть. Мол, староват он уже для плясок всю ночь напролёт, ещё и жабры у костра сохнут.

— А, ну тогда ладно. Надеюсь, Васисуалий тоже с ней прилетит: будет тебе компания.

Тайка огляделась, не осталось ли где-нибудь ещё пыли или паутины, но дом сиял как новенький. Она даже окна помыла и занавески постирала. Так бабушка учила, мол, перед колдовской ночью всё должно быть вычищено, а всякий сор — из избы вон, А то заведётся какая-нибудь раздорка или тоскуша — они на грязь ой как липнут.

— Конечно, прилетит, куда он денется, — Пушок потёр лапы. — Мы с ним состязание устроим: кто больше сказок расскажет. Васисуалий хоть и не обычный кот, а баюн, но и я не лыком шит. А судить будут дикие коловерши: им всё равно через костёр прыгать не прикольно, с крыльями-то раз! — и перелетел.

— У вас, значит, своя поляна будет?

— Я называю это элитный клуб! — Пушок поднял коготь вверх, и Тайка прыснула.

— В каком сериале ты таких слов нахватался?

Коловерша в ответ фыркнул, но не признался. Вот выдумщик! Ладно, зато с ним не скучно.

— Пойдём, поможешь мне тесто замесить, а я за это дам тебе начинку попробовать.

— И пирожок? — Пушок состроил умильную мордочку. Ну как такому откажешь? Тайка кивнула:

— И пирожок.

* * *

Леший решил над ними подшутить — запутал тропки. Тайка, конечно, выбралась. Она же как-никак ведьма! Но праздник к тому времени уже начался.

По центру поляны горел большой костёр. Поленья трещали, то и дело выбрасывая в воздух тучи искр. Каждый такой залп лесавки встречали восторженным визгом.

Берёзки, что росли на опушке, украсили разноцветными лентами, и те красиво колыхались на ветру. Оркестр домовых в этот раз не собрался, поэтому за всех отдувалась мавка Марфа. Зря она, что ли, всю зиму училась играть на барабанах? Её пеньки да колотушки были звонкими, а гостям нравилось хлопать в такт. Одна из девиц-бродниц завела песню, и её товарки тут же подхватили:

«В ночь колдовскую майскую жизнь обернётся сказкою, пой и пляши неистово, будь осторожен с мыслями — и желанье загадай: всё исполнит месяц май!»

Леший встречал гостей в медвежьем обличье. Он сгрёб Тайку в объятия — аж косточки хрустнули, — поднял и закружил:

— Как же я рад встрече, ведьмушка!

— Ох, Гриня, напугал, — улыбнулась Тайка, когда её поставили обратно на землю. — Чего это ты так вырядился?

— Это он Ягу ждёт, — хихикнув, шепнул Пушок. — Они же прежде не встречались. Гринька у нас молодой совсем, вот и выпендривается.

Ответить леший не успел. Вдруг откуда ни возьмись налетел сильный ветер, в чистом небе сверкнула молния, и почти сразу же бахнул гром. Макушки елей склонились, приветствуя летящую ступу. Зависнув над поляной, Яга свистнула так звонко, что Соловей-разбойник позавидовал бы, — и спикировала вниз. Все наблюдали за ней, затаив дыхание, а когда ступа приземлилась, вспугнув из травы светлячков, раздались дружные аплодисменты.