Книга Старая сказка - Рэйда Линн

раз, они лежали на кровати Марии в обнимку и рыдали. Им стоит умыться… и хоть что-нибудь поесть. Они за весь вчерашний день не съели ни кусочка.

Адриан закатил глаза.

- О Боже, Сэнди!.. После всего, что они сделали, ты еще продолжаешь им прислуживать?!

- Это совсем другое, – возмутилась Сэнди. – Ты же понимаешь. Сейчас они валяются в кровати не потому, что ленятся. Они убиты горем. Мелиссандра же, в конце концов, была их матерью…

Адриан вздохнул, но промолчал. На самом деле он, конечно, понимал.

Сэнди, похоже, все же удалось уговорить сводных сестер умыться и спуститься к завтраку. Выглядели они ужасно – бледные, словно лунатики, с нечесанными волосами и опухшими глазами, они, казалось, плохо понимали, что они здесь делают. Даже присутствие Его высочества в доме лесничего не вывело сестер из их сомнамбулического состояния – впрочем, они уже были осведомлены о его участии в предшествующих событиях, поэтому не удивились его появлению.

Сам Адриан, хотя и был настроен по отношению к сводным сестрам Сэнди с холодной враждебностью, как к обидчикам любимой девушки, невольно испытал сочувствие к их горю. Что ж, даже дурные люди любят своих близких, а у сестер Сэнди на всем свете не было никаких родственников, кроме Мелиссандры. И все эти годы ведьма тщательно следила, чтобы ее дочери не завели себе друзей вне дома, потому что это угрожало ее тайнам. Так что после смерти Мелиссандры они, надо думать, ощущали, что остались совершенно одни на всем белом свете.

Сестры сели за стол и попытались есть, но аппетита у них явно не было. От каши они сразу отказались, и едва-едва притронулись к поджаренным на каминной решетке ломтикам хлеба. А вот травяной чай, в который Сэнди щедро положила мед, они глотали с жадностью – видимо, за последние сутки они столько плакали, что теперь их мучила жажда.

Бен подождал, пока сестры нальют себе по второй чашке, а потом с неохотой сказал :

- Я не хотел бы говорить об этом, чтобы не растравлять ваше горе еще больше, но вы должны знать… Вчера, пока вы были у себя, я собрал вещи вашей матери, в том числе те, которые я ей дарил, и сжег за домом. Я понимаю, что ее имущество должно было перейти к вам, но, к сожалению, я не мог поступить иначе. Мы не знаем, что она делала со всеми этими вещами, но на них могли остаться следы темной магии, и сэр Гильом Орси сказал, что мне стоит избавиться от них. Держать их в доме может быть опасно.

Плечи у Анны снова задрожали, и из покрасневших глаз опять хлынули слезы.

- Что же с нами теперь будет? Куда мы пойдём?.. – вырвалось у нее в перерывах между всхлипываниями.

Бледная, опухшая от слез Мария злобно толкнула ее в бок.

- Перестань хныкать. Можно подумать, у тебя нет ни капли гордости!

Бен, который с плохо скрытой жалостью смотрел на своих зареванных падчериц, подперев подбородок кулаком, в ответ на это замечание невесело хмыкнул.

- Гордость - вещь хорошая, - заметил он. – Только вот вам двоим гордиться нечем. Вы по-свински поступали с Сэнди. Я очень надеюсь, что теперь, когда вы почти взрослые, вы разберетесь с тем, какими людьми вы выросли и какими хотите быть на самом деле. Ну и, разумеется, вам придется научиться самим о себе заботиться и помогать мне с хозяйством. Я не могу до конца своей жизни быть вам нянькой и прислугой, даже если бы я этого хотел.

Анна с Марией вытаращились на Бена.

- По хозяйству?.. – повторила Анна удивленно.

- Ты хочешь сказать, что ты нас не прогонишь? – эхом откликнулась ее сестра.

Бен поморщился.

- Ну как вы себе это представляете?.. Я восемь лет жил с вами под одной крышей, считал вас своими дочерьми, а теперь выгоню на улицу? Вы, безусловно, оказались совсем не такими, какими я считал вас все эти годы, но я не могу считать, что мы чужие. А нормальные отцы, даже приемные, не выгоняют детей из дома только потому, что они в них разочарованы… К тому же, я стараюсь думать, что по крайней мере часть ваших поступков была связана с дурным влиянием вашей покойной матери. И я очень хотел бы верить в то, что вы способны стать лучше, а не оставаться на всю жизнь теми эгоистичными и избалованными девицами, которыми она вас сделала.

Анна снова начала хлюпать носом – в этот раз, надо думать, уже не от страха, а от облегчения. А может быть, и от раскаяния, чем черт не шутит, подумал Адриан. Сильное потрясение порой способно изменить людей…

Мария опасливо покосилась на Сэнди, явно ожидая, что та станет возражать. На ее месте Адриан тоже не сомневался бы, что Сэнди не захочет делить с ними дом после того, как они обращались с ней все эти годы.

Бен тоже заметил этот быстрый, вороватый взгляд, и ответил Марии вслух.

- Сэнди не против, чтобы вы остались. Королева Эйслин приглашает ее ко двору, так что ей в любом случае не нужно будет постоянно с вами видеться.

Комнатка, которую королева отвела для Сэнди, выглядела мило и уютно. Она была довольно маленькой, чуть ли не в шесть раз меньше спальни принца, но, по правде говоря, Адриан тоже предпочел бы комнату поменьше – собственная спальня казалась ему огромной, словно танцевальный зал, по ней вечно гуляли сквозняки, а для того, чтобы согреться, нужно было задернуть тяжелый балдахин вокруг кровати и залезть под одеяло с грелкой. Но тут уж ничего не поделаешь – наследный принц обязан жить в большой, роскошной комнате, так что приходилось мириться со всеми связанными с этим неудобствами, а вот Сэнди будет отлично чувствовать себя в этой маленькой комнатке, которая зимой заполнится теплом от весело горящего камина. Принц еще раз окинул внимательным взглядом все детали обстановки – светлый полог на кровати, деревянную резную ширму, за которой новая фрейлина королевы будет переодеваться, умывальный столик с серебряным рукомойником… К приезду Сэнди королева сделала будущей фрейлине роскошный подарок – овальное зеркало тролльей работы, один из даров, присланных Эдварду с его супругой Королем Нижнего мира, и оправленное человеческими мастерами в красивую деревянную оправу с завитушками, напоминающими то ли языки пламени, то ли лепестки