Книга Вспять. Хроника перевернувшегося времени - Алексей Слаповский

— Что сделать? Поцелуй меня.

Сергей не растерялся, не ошарашен был таким наглым ответом, он мазнул ее тыльной стороной руки по губам и спросил:

— На! Понравилось?

Сейчас она не знала, что ему сказать: любой ответ не понравится. Но Сергей неожиданно, выпив еще полстаканчика, встал, широко распахнул руки и сказал:

— Иди ко мне!

И Наталья невольно подалась вперед, приподнялась, правая рука уткнулась в ручку сковородки.

Дура я, дура! — подумала Наталья. — Да чем такое терпеть, лучше…

И, не успев додумать мысль, но уже поняв ее, она схватила сковородку и со всей силы ошарашила Сергея по голове.

Тот с грохотом упал.

Из своей спаленки выскочил Виталик:

— Мам, чего это вы? Чего папа на полу?

— Заснул. Он теперь долго спать будет. До завтра.

И жизнь наладилась: каждую ночь Сергей появлялся — как правило, спящий и пьяный. Наталья, не дожидаясь его пробуждения, била его по лбу сковородкой или душила подушкой. Сначала было страшно, непривычно (первый удар был с порывом, а потом все уже происходило с расчетом, это труднее), но привыкла.

Виталику объяснила:

— Папа без нас скучал, ночей не спал. Вот и отсыпается теперь.

Она рассказала об этом двоюродному брату, чтобы посоветоваться, хорошо она поступает или нет, но Илья слушал рассеянно и ответил:

— Как считаешь правильно, так и делай.

— Да я как раз не знаю, правильно я поступаю или нет!

— Ну, тогда… Тогда пусть идет как идет…

— Из-за отца переживаешь? — догадалась Наталья. — А я лезу к тебе…

Но нет, Илья не переживал из-за отца. Он был рад его воскрешению, старался чаще бывать дома, говорить с ним (после смерти отца его мучила совесть, что не нашел времени толком с ним пообщаться), однако занимало Илью совсем другое.

Анастасия его занимала.

Обнаружив, что опять любят друг друга, они некоторое время были счастливы. Дневные свидания (по ночам оба оказывались в разных местах) сначала были безоблачны и неутолимы, но потом что-то непонятное появилось в отношениях. То Анастасия некстати задумается, глядя в небо, то Илья задумается, глядя на Анастасию. И оба с улыбкой спрашивали:

— Ты чего?

И оба пожимали плечами.

Наконец Анастасии удалось высказать:

— Конечно, все это хорошо. Общение. Удовольствие. Но я женщина, Илья, поэтому ты не обижайся. Мне перспективы хочется. Детей. А детей по определению не будет.

— Значит, что, расстаться?

— Нет, почему. Я просто сказала.

Нет, она не просто сказала, понял Илья. До нее понемногу доходит суть происшедшей катастрофы. Запоздало? Да. Но и у других так же. Сам Илья, хоть столько уже времени прошло после поворота назад, не может в полной мере осознать, что случилось и чем это чревато — особенно если так и пойдет. То есть умом понимал, но психика сопротивлялась, никак не могла это переварить. Есть же на свете вещи, которые человек не в состоянии до конца понять, почувствовать и осознать. Может ли тот, кого собираются повесить, в полной мере оценить то, что происходит? Вряд ли. А если сможет, тут же сойдет с ума.

Хорошо Славе Посошку — он активно верит в то, что рано или поздно все повернется назад. То есть вперед. Придумал дикую идею, что для этого надо всем умным людям напрячься и захотеть этого. Вон — гора за ГОПом. Соберись хоть миллион людей и захоти, чтобы она подвинулась, — что будет? Ничего не будет.

Тем не менее Слава с кем-то переписывается, и даже неделю назад в Рупьевск к вечеру приехала международная делегация, с тем, чтоб успеть провести совещание в здании кинотеатра, и Посошок был там чуть ли не главным, вот чудеса-то…

А Илья все больше сомневается.

Насколько сильно он раньше хотел в прошлое — к любви с Анастасией, настолько ясно понимает сейчас: любовь эта должна была кончиться так, как кончилась, — уходом Анастасии к другому. И не только в этом дело. Когда Анастасия заговорила о детях, которых не будет, Илья впервые подумал: а хотел бы он детей от нее, хотел бы вообще жениться на ней? И честно себе ответил: нет Девушка капризная, избалованная, себялюбивая, очень сомнительно, что была бы хорошей матерью своим детям. От этих мыслей ему становилось совестно, он бежал к Анастасии, ласкался, нежничал — то есть делал именно то, что Анастасию раздражало перед их расставанием.

Анастасия же постепенно поняла свое: что любит быть одна и хочет быть одна. Раньше боялась в этом себе признаться, вот и искала невольно человека, который возьмет ее хотя бы частично в свою власть, — и нашла Анатолия. Не нужно ей этого, она сама себе власть и хозяйка. И вообще за эти полгода повзрослела лет на пять, хоть и помолодела физически. Хорошо, будет у нее своя над всем власть и своя сила. Самодостаточность, как сейчас говорят. Но для чего? Для построения того будущего, которое тебе нужно. А если его не будет, что делать с собой? Я как океанская яхта, романтически думала о себе Анастасия, хотя и с долей иронии, как океанская яхта высокого класса, красивая, предназначенная для кругосветных путешествий, — но она стоит в бухте у причала, а океан пересох…

Владя предпринял еще несколько вылазок насчет юных красоток и двух с удовольствием и без труда победил, а третья заставила призадуматься. Милая девушка, уже взрослая, лет семнадцати, сказала, хихикнув:

— Ничего, что у меня СПИД и сифилис?

— Это ты так шутишь?

— Реально говорю.

— Раньше не могла сказать?

— А чего ты? Если даже и подцепил, завтра все пройдет. И я месяца через полтора здоровая буду.

Я ведь как узнала? Сдавала в Придонске анализы! Поехала совсем по другому делу, денег накопила, хотела грудь увеличить и губы подкачать немного. Но у них положено: анализы сначала. Кровь, моча, все такое. И бац мне промеж ушей приятную новость: какая грудь, какие губы, девушка, у вас вон что и вон что! Я два дня ревела: так хотелось грудь хорошую сделать! А потом нашла врача, который силиконит без всяких анализов. Видишь, как красиво? И шрамов почти не видно. И губки ничего, правда?

— Иди отсюда.

— Сразу грубить!

— Я тебя вообще убить могу.

— Напугал. Меня уже раз пять убивали.

В тот вечер Владя вспомнил слова Посошка. Стало нехорошо. Он включил телевизор, чтобы узнать, начался ли на Дальнем Востоке новый день, то есть вчерашний. С облегчением узнал: начался, поворота не случилось.

Но вдруг завтра случится?

И он старался все дни проводить с семьей, дома, а потом и совсем вернулся, потому что настало время, когда они с Галиной еще не разошлись.

Еще Владю задело то, что Посошок уличил его в незнании евангельской притчи. Все-таки он считал себя продвинутым, не только фильмы смотрел, но и книги читал, а таких простых вещей, оказывается, не знает.