Книга Пятая зима - Китти Джонсон

с которым Рози произнесла последнее слово, мне не очень понравился. Можно было подумать – передо мной не моя любимая подруга, а какое-то бессердечное чудовище.

– Не младенец, – поправила я мягко. – Ее дочери уже год с небольшим.

– А-а, какая разница! – отмахнулась Рози. – Все равно она пока не может болтать со мной о моде и хохотать над забавными стишками и загадками, которые кладут в рождественские хлопушки.

– Думаешь, Грейс допустит, чтобы у нее на празднике были какие-то там хлопушки? – поинтересовалась я.

Рози слегка приподняла бровь.

– Если хлопушки и будут, то какие-нибудь супердорогие. Знаешь, бывают такие большие хлопушки, в которых вместо целлофановой рыбки, предсказывающей будущее, можно найти вполне функциональный штопор или разводной ключ со стразами.

Я улыбнулась, вспомнив, как несколько лет назад мы все гадали с помощью такой рыбы, которая попалась Рози в рождественской хлопушке. Тогда мы все по очереди клали ее на ладонь, как предписывала инструкция, и у каждого из нас рыба поднимала вверх головку и хвост, что, согласно таблице, означало «страстная натура». Но когда настала очередь Ричарда, Марк нечаянно уронил рыбку в отцовский бокал с вином.

«О боже. Не иначе это означает, что сексуальную страсть можно утопить в вине», – сказал Ричард, заставив нас всех рассмеяться.

– Ничего, как-нибудь справишься, – сказала я Рози. – Быть может, прав был один мой дальний знакомый, который говорил, что Рождество – это всего лишь еще один день в году и относиться к нему надо попроще. Именно так и собираюсь поступить.

– А разве он не прав, этот твой знакомый? – Рози вздохнула. – Даже Рождество – это всего лишь еще один день, когда папы нет с нами.

Мои глаза мгновенно наполнились слезами.

– Я знаю.

Некоторое время мы сидели неподвижно, держась за руки, потом Рози достала из сумочки упаковку салфеток, протянула одну мне, и мы дружно высморкались. Этот трубный звук прозвучал почти синхронно, заставив нас рассмеяться.

– Когда я разговаривала с Сильвией, она напомнила мне, как много мы с тобой смеялись в детстве.

– Мы ржали до упаду по малейшему поводу! – подхватила Рози. – Лично я смеялась просто до колик, да и ты тоже… А главное, потом мы зачастую не могли припомнить, с чего мы так угорали.

Я покачала головой:

– Тогда для нас это не имело значения.

– Я не смеялась так уже целую вечность, Бет. Может, нам нужно сходить в цирк или комедийный клуб?

Но мы обе знали – никуда мы не пойдем. И понимание этого вызвало на наших лицах слабую одновременную улыбку.

Я отпила немного капучино, слизнула пенку с верхней губы. Рози глотнула своего черного кофе с двойной порцией сахара.

– Как прошла твоя вводная лекция в социальной службе? – осведомилась она. – Ты мне так ничего о ней и не рассказала. Я думала, ты мне позвонишь.

– Да я просто закрутилась, – ответила я извиняющимся тоном. На самом деле я хотела позвонить Рози, но никак не могла избавиться от ощущения, что подруга не одобряет мою затею с усыновлением. В конце концов я решила не звонить.

– На самом деле все прошло нормально, – сказала я. – Просто нам дали очень большой материал, который нужно было усвоить. Кроме того, это был такой материал… особый. Некоторые моменты вызывали довольно сильные эмоции. Впрочем, думаю, сам процесс усыновления – вещь довольно эмоциональная.

– Я написала рекомендацию и уже отослала.

Я стиснула ее пальцы.

– Огромное тебе спасибо!

– Да не за что. Надеюсь, она тебе чем-то поможет.

– Почему нет?

Рози пожала плечами.

– Ну, я не знаю. Просто все, что касается детей, выше моего понимания. Да ты и сама знаешь.

– Ты тоже знаешь… знаешь меня. Знаешь, что для меня это больной вопрос.

– Да, я тебя знаю, но мне все равно трудно представить тебя в роли матери. Особенно в роли приемной матери. Я всегда считала тебя человеком здравомыслящим, и мне непонятно, зачем тебе это надо.

– Но ты же видела меня с Оливией и Эмили.

– Видела, но всего два или три раза. А кроме того…

– Что?

– Согласись, что ситуация была далека от идеальной.

– Ты хочешь сказать, девочки меня ненавидели?

Настал черед Рози пожать мне руку.

– Нет, не ненавидели… Просто все время, пока ты была с ними, им хотелось, чтобы ты была их матерью.

Тут Рози попала, что называется, не в бровь, а в глаз.

– И ты написала об этом в своей рекомендации?

– Не тупи. Разумеется нет. Я упирала на то, какая ты заботливая, предусмотрительная, любящая… В общем, все такое. Можешь мне поверить, я ни словом не обмолвилась ни о том, с каким азартом ты играешь в настольные игры, ни о твоей привычке съедать пасхальные яйца не раньше пятой недели после праздника, ни о других твоих чудачествах.

Я невольно улыбнулась. Рози вспомнила случай, когда на Пасху она стащила половину моих пасхальных яиц и попыталась завернуть их в другую бумагу, чтобы я не уличила ее в краже. С ее стороны это было глупо – я бы сама отдала ей все яйца, если бы она попросила.

– А как насчет моего краткого увлечения натуризмом? – спросила я.

– О, об этом я написала очень подробно.

Мы обменялись улыбками.

– Вот спасибо. Кстати, кураторша от социальной службы собирается навестить меня завтра вечером.

– Чтобы учинить тебе допрос с пристрастием?

– Ну, не знаю… Я, во всяком случае, буду чувствовать себя как на дыбе. Ну, почти… Конечно, я старалась подготовиться, но это очень трудно, особенно если не знаешь, какие вопросы тебе будут задавать.

Рози поставила кофейную чашку на блюдечко и отодвинула в сторону.

– Ладно, пойдем полюбуемся рождественской иллюминацией. Мне сказали, что в этом году на Риджент-стрит главной темой будет тема ангелов.

Так и оказалось. Вдоль всей Риджент-стрит от Пиккадилли-серкус до Оксфорд-стрит, где преобладали роскошные магазины и бутики, тянулись к небу крылатые светящиеся фигуры ангелов, чем-то похожих на прыгунов в воду, совершающих прыжок спиной вперед с винтом: их руки были воздеты вверх, крылья распахнуты, подолы одежд развевались подобно крыльям бабочки.

– Ух ты! – вырвалось у меня, пока я, прищурившись, любовалась серебристо-голубым сиянием, исходившим от рождественских ангелов.

– Смотри, световые эффекты запрограммированы так, чтобы казалось, будто крылья движутся, – сказала Рози.

– Да, очень красиво, – согласилась я. – Они прямо как живые.

Мы медленно шли вдоль улицы, любуясь гигантскими светящимися фигурами, и мне казалось, что исходящие от них лучи проникают в меня и наполняют душу восторгом и ощущением праздника, еще больше укрепляя оптимистический настрой, который зародился во мне под елкой на Трафальгарской площади. Я смотрела на ангелов и верила: в жизни возможно