Книга Бывших не бывает - Евгений Сергеевич Красницкий

появился и сумел убедить нашего князя, что сотню поднимет и сделает снова нужной. Мало того, он с собой внуков привез. Да не просто так, а научил их перед князем показать, на что способны. Тут такое было! Циркус. Весь город ломился смотреть. Тогда и мы с Илларионом с тем отроком познакомились.

– И как тебе отрок Михаил показался? – заинтересовался Меркурий.

– Занятный… – задумчиво проговорил Феофан. – Не скрою, мне он тоже интересен. Вот только ему еще надо дожить до того времени, когда он что-то решать будет вместе с дедом. Или вместо него. Он воин, а ты сам знаешь, как воинов воспитывают – в бою. И беречь его не станут, в самое пекло кинут. Сколько таких молодых да ранних до первой бороды не дожили… И от чего Илларион так возбудился – пока непонятно, но на сотню он глаз положил после разговора с Михаилом, не раньше. Сам говоришь, ты ему для воспитания этого отрока и потребовался. Подарок ему, а, таксиарх?

– Хилиарх.

– Ты тут целку-то не строй! Думаешь, не выяснил я, кто на деле полком командовал?

– Но как?

– Да Илларион и рассказал, когда хлопотал, чтобы тебя сюда из Киева направили, а не куда-то еще.

– Как?

– Да вот так. Врал, конечно. И умно врал, только я его враньё нашим воеводам, что с вами на Дунае ратились, пересказал, ну и понял, что к чему. Объяснили люди знающие. А когда с тобой познакомился, так и вовсе уверился. Привык ты сам решать, а не команды ждать. Такое не спрячешь.

– А ты, протоспафарий, опаснее, чем я думал.

– Ты тоже. Безопасному я бы того не сказал. Удачно ты Иллариону подвернулся. Уж когда он про тебя пронюхал – когда ты в Корсуни язык учил или когда в Киев попал, не знаю, но из Киева он тебя в лучшем виде зацапал – никто и пискнуть не успел. Ну и ты ему подыграл – на каждом углу пел, что свет веры во тьму язычества нести жаждешь. Вот тебя за уд и взяли, причём по твоему же хотению.

– Точно не он все это устроил с Никодимом? И меня сюда прислали без его ведома?

– Руки у него коротки. Он сюда своих давно подтянуть пытается, но нет у него того влияния в Городе – только письма писать и может.

– А с Никодимом тогда как? Его сюда вытащить сложнее, чем меня грешного.

– А вот тут интересно. Пока не знаю, но предполагаю. Раз Варвара с Илларионом в открытую заодно, то дело другое. Вместе справятся. Сожрать-то твоего Никодима в Городе сами сожрали, но эта парочка могла надоумить нужных людей сослать его на Русь, тем более, такой выход всех устроит. Небось, если осудить твоего Никодима, а тем паче казнить, так и другие головы полетят, и не простые. Так?

– Так…

– То-то и оно, – кивнул Феофан. – А сослали к варварам в Задрищево – и всем хорошо: светлейшие на крючок попали, Никодима с глаз долой, а Илларион наш тебя на кукан подсадил с его помощью, да заодно себя усилил. У нас тут и простых-то священников недостача, а уж таких… Епископ за этот подарок Иллариона точно не забудет. Ну во всяком случае, так сам Илларион рассчитывает, – Феофан нехорошо усмехнулся. – Ну и не станем его разочаровывать. Напротив – пусть он все свои и Варварины связи подключит, чтобы твоего наставника сюда из-под носа митрополита Киевского вытащить. Не зря же он письма пишет, читают их в Городе, читают. А уже тут мы друга твоего прикроем. Думаю, если Никодима для начала под личный надзор епископа пристроить, а не Лариону с Варварой отдать, то это уже хлеб. Как считаешь?

– На первое время да, – согласился отец Меркурий. – Епископу при таких раскладах в заслугу, если Никодим оправдается или раскается, и в хулу, если будет осуждён. Тут и самому в дальний монастырёк навечно загреметь можно. Грехи замаливать.

– То-то и оно, – Феофан погладил бороду. – Так что мы его с тобой на первое время так прикроем, а потом постараемся куда-то из Турова убрать. На время или насовсем – это уж потом посмотрим.

Меркурий молча кивнул.

– Вот только есть у нас одна загвоздка – сам епископ. Ему с чего такой почечуй[72] на свою лелеемую задницу наживать, а?

– Ну ты же знаешь, кто такой Никодим! – возмутился отец Меркурий. – Многих ли в здешней епархии прочили в Консулы философов?

– Поверхностно, брат, судишь, – покачал головой Феофан. – Не в обиду тебе, но как солдат. Это раньше Никодим твой в Консулы философов метил, а сейчас он еретик раскаявшийся, для исправления в дальнее место сосланный. И наша задача – убедить епископа, что и в таком качестве твой учитель будет ему полезен, а вот в лапках нашего носатого знакомца вреден или даже опасен. Убедить в полезности – это моя задача, а вот убеждать во вреде тебе придётся. Ты же понимаешь, что для этого мне к епископу с чем-то идти надо будет?

– Не мальчик, понимаю, – хмыкнул отставной хилиарх.

– Вот и хорошо, – кивнул Феофан. – А потому я все знать должен, что там в змеюшнике ихнем происходит. С подробностями. Конечно, Илларион тебе всего не расскажет, а что расскажет, то соврет. Ну или не договорит. Но и враньё может правду открыть – главное, уметь его правильно слушать. В любом случае ты для них хоть и не свой, но почти равный. Не врала Варвара, когда тебя светлейшим назвала – признала. Скрипя зубами, против воли, но признала.

– Ясно.

– Мы же, грешные… – Феофан скривился и вдруг переменил тему. – Знаешь, почему я ваших не люблю? Знатные матроны в Городе собачонок держат – мелких, ровно крысы. Или обезьян ещё.

Грек кивнул.

– Некоторые с ними носятся, чисто с детьми, – Феофан всем своим видом продемонстрировал презрение. – И слуг к ним приставляют для забот. И позволяют скотине этой вытворять что ни попадя… У других псы охотничьи или для охраны в заботе и сытости живут, хозяева ими дорожат, некоторые многим штукам научены, могут палку приносить или ходить на задних лапах. Но все одно – и те, что на подушках спят, и те, что двор сторожат или охотятся, псами остаются. Ни у кого из хозяев и мысли нет их с собой равнять. Бабы дурные со своего стола их могут кормить, но даже они их продолжают считать тем, что они есть, и не более. Вот и Илларион с Варварой… Для них все, кто не ромеи, хоть ученые, вроде отца