Книга Атласный башмачок - Поль Клодель
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Рана на моем ребре, подобно пламени, что постепенно вытягивает весь огонь из лампы!
И если совершенство глаза не в его строении, но в свете, что способен он воспринимать, и во множестве предметов, которые он делает зримыми,
И совершенство руки не в красоте пальцев, но в произведении, что она способна сотворить,
Почему тогда совершенство всего нашего существа должно всегда ассоциироваться с необъяснимостью и сопротивлением,
А не с поклонением, и страстью, и вечным предпочтением иного, и способностью превратить свои отбросы в чистое золото, и отдать земное время ради вечности, и обнажить свою душу, и разломиться наконец, и раскрыться наконец в состоянии невыразимого растворения?
И нам ведомо, что к этой развязке, к этому мистическому освобождению мы не способны сами по себе, вот откуда власть над нами женщины, что подобна Благодати.
А теперь, правда ли, что ты сейчас покинешь меня, не дав никакой клятвы? Рай, что женщиной был закрыт, правда ли, что ты не способна была его открыть? Ключи от моей души, что тебе, единственной, я вручил, правда ли, что ты уносишь их с собой, навсегда закрыв для меня все исходы Из ада, в который ты ввергла меня, приоткрыв свой рай?
ДОНЬЯ ПРУЭЗ О, Родриго, ради этого я и пришла сюда, и если я действительно дала тебе обещание,
Ради этого я и пришла, дорогой Родриго, чтобы просить тебя вернуть мне его.
ВИЦЕ–КОРОЛЬ Таков, значит, был тот неустанный зов, что день и ночь в течение десяти лет искал меня между небом и землей, не давая никогда мне покоя!
ДОНЬЯ ПРУЭЗ Дорогой Родриго, обещание, что когда–то дало тебе мое тело, я не способна исполнить.
ВИЦЕ–КОРОЛЬ Так что же, ты хочешь внушить мне, что оно было лживым?
ДОНЬЯ ПРУЭЗ А как ты сам думаешь?
ВИЦЕ–КОРОЛЬ Ты можешь сейчас говорить что угодно, но я глубоко убежден, что тело твое не лгало мне, и радость, что обещало оно мне, была истинной.
ДОНЬЯ ПРУЭЗ А теперь оно исчезнет.
ВИЦЕ–КОРОЛЬ Твое тело исчезнет, но обещание, что было им дадено мне, не исчезнет.
ДОНЬЯ ПРУЭЗ Так ты думаешь, что я могу подарить тебе радость?
ВИЦЕ–КОРОЛЬ Я знаю, что, если захочешь, ты можешь мне подарить ее, и вечность покажется нам секундой.
ДОНЬЯ ПРУЭЗ Но чем хотеть, дорогой Родриго? Как сделать, чтобы снова хотеть, если другому вверила я мою волю? Как шевельнуть хотя бы мизинцем, если я вся целиком связана и пленена?
Как говорить, если любовь — повелитель моей души и языка?
ВИЦЕ–КОРОЛЬ Так это любовь, наложив на тебя запрет в мире этом,
Не обещает мне тебя в мире ином?
ДОНЬЯ ПРУЭЗ Любовь навсегда запрещает мне покидать вечную свободу, что держит меня пленницей!
ВИЦЕ–КОРОЛЬ Но для чего нужна такая любовь, скупая и бесплодная, в которой нет места для меня?
ДОНЬЯ ПРУЭЗ Не спрашивай меня, для чего она нужна, я не ведаю, блаженное создание, с меня достаточно, что я служу ей!
ВИЦЕ–КОРОЛЬ Пруэз, там, где ты сейчас, услышь этот крик моего отчаяния, что в течение десяти лет не переставал я обращать к тебе!
ДОНЬЯ ПРУЭЗ Я слышу его, но как могу я ответить иначе, как безмолвным возвеличением света вечного, в сердце той, к которой он взывает?
Как заговорить мне, пленнице?
Как обещать, ведь не осталось во мне ничего, принадлежащего мне?
Я хочу лишь того, что хочет Тот, кому я принадлежу; и в хотении Его, Того, Кто меня сокрушил, должен ты искать меня, чтобы вновь обрести!
Только самого себя, Родриго, можешь ты винить!
Того, что ни одна женщина не в силах предложить, отчего требовал ты от меня?
Почему впился ты в мою душу своими ненасытными глазами? То, что ты просил от меня, я постаралась возыметь, чтобы отдать тебе!
Зачем же теперь злиться на меня, если я больше не могу обещать, но только дарить, а предчувствие, и дар, и я сама составляем отныне единую вспышку?
Ты вскоре навсегда забыл бы меня, если бы отныне во мне не начиналась для тебя связь с бесконечным!
Ты вскоре перестал бы любить меня, если бы я вся не была для тебя безвозмездным даром!
Тот, кто верует, не нуждается в обещании.
Отчего не верить этому слову радости, и требовать иного, чем это слово радости тотчас, которому все мое существование служит лишь залогом, и желать не какого–то там обещания, но меня саму!
Меня, Родриго!
Меня, меня, Родриго, я — твоя радость! Меня, меня, Родриго, я — твоя радость!
ВИЦЕ–КОРОЛЬ Слова не радости, но разочарования.
ДОНЬЯ ПРУЭЗ Отчего делать вид, что ты не веришь мне,
ведь ты безнадежно веришь мне, несчастный безумец!
С той стороны, где больше радости, там и есть истина!
ВИЦЕ–КОРОЛЬ Зачем мне радость, если ты не можешь мне ее дать?
ДОНЬЯ ПРУЭЗ Откройся, и она войдет в тебя. Как дать тебе радость, если ты не хочешь открыть ту единственную дверь, через которую я могу войти?
Невозможно обладать радостью, это радость обладает нами. И ей не ставят условий.
Когда ты откроешь в самом себе строй и свет, когда ты станешь доступен для понимания, лишь тогда она поймет тебя.
ВИЦЕ–КОРОЛЬ И когда же случится это, Пруэз?
ДОНЬЯ ПРУЭЗ Когда ты оставишь для нее место, когда ты сам немного подвинешься, чтобы оставить место для нее, для этой дорогой радости!
Когда ты будешь просить ее ради нее самой, а не для того, чтобы возвеличить в тебе то, что противостоит ей.
ВИЦЕ–КОРОЛЬ О подруга моего изгнания, так значит, мне суждено вечно слышать из твоих уст только это нет, и еще раз нет.
ДОНЬЯ ПРУЭЗ Как, неужели благородный Родриго согласился бы взять неверную жену?
И даже потом, когда дон Пелайо умер, и я отправила тебе письмо,
Было предпочтительнее, чтобы ты его никогда не получал.
Иначе я превратилась бы вскоре в твоем сердце просто в смертную женщину, вместо той звезды вечной, что ты жаждал!
ВИЦЕ–КОРОЛЬ Зачем мне звезда, с которой никогда невозможно соединиться?
ДОНЬЯ ПРУЭЗ Ты прав, о Родриго, не в силах человеческих преодолеть то расстояние, что разделяет нас.
ВИЦЕ–КОРОЛЬ Тогда где же она, дорога между мной и тобой?
ДОНЬЯ ПРУЭЗ О Родриго, зачем искать ее, если она сама разыскала нас?
Сила, что призывает нас вырваться за пределы нас самих, отчего
Не довериться и не последовать за
