Книга Журналисты о русском языке - И. Б. Александрова

«делать» («Специалисты обещают большое будущее хэндмейкерам – тем, кто способен создавать качественные и оригинальные вещи своими руками» – «Мир нов.»); имиджмейкер – «тот, кто разрабатывает имидж», от англ. image – «образ» и make – «делать» («Кто ваш имиджмейкер?» – из интервью в «Мире новостей»); мерчендайзер (мерчандайзер) – «тот, кто занимается оформлением торговых полок», от англ. merchandise – «товары, торговля» (из объявления: «Компания приглашает на работу мерчендайзеров, работа по оформлению полок сетевых супермаркетов»).

Засоряют нашу речь и варваризмы – слова иноязычного происхождения, употребляемые с сохранением их фонетического и графического облика. Иногда ими так пестрит речь наших корреспондентов, теле- и радиоведущих, что на ум невольно приходит пушкинская фраза: «Шишков, прости, не знаю, как перевести», хотя найти русский эквивалент, думается, не представляет большого труда. Конечно, здесь представлены далеко не все примеры, а лишь те, которые активно используются в языке средств массовой информации. С одной стороны, многочисленные англицизмы и американизмы, проникающие в русский язык, – явление закономерное, отражающее активизировавшиеся в последнее десятилетие экономические, политические, культурные, общественные связи и взаимоотношения России с другими странами, в частности с Америкой. С другой стороны, с грустью приходится констатировать, что (в который уже раз) в погоне за всем иностранным, в стремлении копировать западные образцы мы всё больше теряем свою самобытность, в том числе и в языке, ибо язык отражает образ жизни и образ мыслей. Как следствие этого – потеря интереса к родному языку, русской литературе и культуре, косноязычие, снижение грамотности и языковой и общей культуры. Может быть, там, где можно обойтись средствами русского языка, не следует прибегать к иноязычным элементам, отдавая дань моде и следуя тенденции не только жить, но и мыслить по-американски?

Лидия Мониава

Журналист издания «Вечерняя Москва», ассистент директора фонда «Подари жизнь», менеджер детской программы благотворительного фонда помощи хосписам «Вера»

1. Боюсь, мы слишком по-хозяйски, а точнее, по-варварски взялись за обновление языка. Язык живой, все живое должно меняться, и язык должен расти. Как дерево – давать новые ветки, листья, а иногда и цветы. У ставшего после статьи Панюшкина вновь знаменитым дуба на Тверском бульваре новые листья, но корни и ствол – все те же, времен Пушкина. А язык наш, к сожалению, растет сейчас не из тех корней – к нам летят семечки из других стран, но и прорастая, они остаются для нас чужими. Мы не знаем истории и механизмов своего языка, но бесстрашно ими крутим и вертим. Чуть ли не половину слов, которые мы употребляем, надо бы писать латинскими буквами, потому что русский алфавит в таких сочетаниях («ме-не-джер») смотрится дико.

2. В советское время можно было рассуждать о «языке СМИ», «линии партии», «позиции Церкви». Сейчас – к счастью! – подобные обобщения потеряли всякий смысл. Если некоторые СМИ, к примеру «Коммерсант», «Ведомости», «Комсомольская правда», еще в каком-то смысле сохранили единый «язык», то в большинстве изданий, например «Вечерней Москве», «Известия», «Новая газета», – нет языка СМИ, есть язык каждого конкретного журналиста. И я очень рада, что это так.

Об идеальном языке, как и вообще о чем-либо идеальном, говорить не приходится. У всех свои идеалы. Одному хочется, чтобы язык был простым, понятным, разговорным. Другому хочется языка сухого, информативного, лаконичного. Третьему – умного, с терминами и сложными оборотами. И тан далее. Нелегкая, а потому и нерешенная задача для СМИ – удовлетворить всех, не нарушив при этом законы языка.

Моя большая мечта – чтобы язык СМИ был грамотным. Остальное – вкусовщина.

3. Простите, с ответом на такой вопрос я затрудняюсь, т. к. не чувствую языка абстрактной или даже конкретной газеты. Могу написать, к примеру, какие я вижу средства выразительности в хорошо мне знакомой области фандрайзинговой (русского слова, к сожалению, не существует) журналистике. «Наши» средства выразительности – сравнения (неблизкие обычному человеку вещи гораздо легче понять, если сравнить их с чем-то привычным. Например, размер раковой опухоли – с куриным яйцом, хотя это и грубое сравнение), жаргонизмы (они помогают читателю почувствовать атмосферу. Если речь идет о больнице, то можно, к примеру, назвать специальный катетер «бабочкой», в этом медицинском жаргоне будет очень многое – и желание доктора приблизить мир педиатрии к детскому миру, и боязнь испугать ребенка, и наглядное сравнение, и… и…), специальная лексика (точно воспроизведенный медицинский диагноз внушает доверие, даже если с непривычки его сложно не только выговорить, но и прочитать) и др.

4. Да, использую. В области фандрайзинговой журналистики жаргонизмы очень важны. Наша задача – «зацепить» читателя, вырвать его из привычного мира, окунуть в атмосферу – жесткую, больную, страшную – жизни людей, для которых мы просим помощи. Для решения этой задачи все средства хороши. Жаргонизм – одно из них.

5. Всякий раз режет глаз, когда в тексте, особенно официально опубликованном, встречаются заимствованные слова. Но еще больше режет сердце, потому что заимствования, как правило, занимают пустые места. Не свергают с трона русские слова, а садятся на пустой трон. Страшно от количества пробелов в нашем языке. Тех пробелов, которые филологи и лингвисты вполне могли бы помочь заполнить, но творческое создание неологизмов по правилам русского языка, кажется, никто, кроме М.Н.Эпштейна, не практикует. А жаль, потому что заимствованные слова – это маркер пробелов в русском языке.

Недавно в «Вечерней Москве» под фотографией была подпись «дримфлэш». Мне сначала показалось, что верстальщики вставили слово в неверной кодировке. На газетной полосе это выглядит как полная абракадабра. Потом вчиталась, узнала знакомые английские корни. Но ощущение смешной несуразицы осталось. Русский язык небеден, большинству заимствованных слов вполне можно найти привычный русский аналог. Даже нужно. Кто же будет заботиться о стиле и возрождать русский язык, как не его носители? Заимствование – в каком-то смысле предательство.

6. Профессии – не касты неприкасаемых. Их сообщество составляет всю многообразную жизнь город, страны. Очень бы хотелось, чтобы люди разных профессий взаимодействовали друг с другом как можно больше. Например – на уровне языка. Мне кажется, взаимопонимания у людей благодаря этому станет больше. Поскольку массовые СМИ рассчитаны на некоего среднестатистического читателя, количество профессионализмов в тексте должно быть таким, чтобы читатель, не знающий ничего в данной профессиональной области, мог бы понять из контекста смысл (хотя бы общий) того или иного термина.

7. Допустимо, но ни в коем случае не как личное средство выразительности автора текста. Ненормативная лексика может и должна присутствовать в цитатах, если она занимает важное место в речи героев текста. Журналист не может эвфемизмами передавать восклицание сантехника, которому на голову капнуло раскаленное олово. Ведь журналист не должен ничего приукрашивать – речь своих героев тем более.

К авторскому употреблению ненормативной лексики в СМИ отношусь крайне отрицательно, это неуважение автора к своему читателю.

Мат