Книга Передружба. Недоотношения - Алекс Хилл

Кот делает полшага вперед и опускает голову, тяжело вздыхая:

– Я не на ее стороне, Бо. Но не думал, что ты такая злопамятная. Я действительно общался с Оксаной какое-то время, она неплохой человек. Иногда перегибает палку, конечно, но… Я ей нравился, и она пошла ва-банк. Не хочу ее оправдывать, но чисто по-человечески ее можно понять. И если сейчас она сожалеет, так почему бы не выслушать? Ей станет легче, и тебе тоже.

Слышу в его словах нотки восхищения. Ему льстит, что Ромашова так рьяно боролась за него? Комок грязи спускается по горлу. Он меня не понимает. Не слышит. Хочется взмахнуть рукой и влепить Коту по морде, заорав что есть мочи: «Ты должен защищать меня! Быть рядом и поддерживать, а не учить жизни и добродетели!» Я уже была хорошей для всех, удобной, милой и понимающей… И что? Рыдала потом два месяца, когда жизнь дала по башке! Я так больше не хочу!

– Мне легче, если ее нет в моем окружении. – Отвожу взгляд, уже не надеясь на понимание и тем более одобрение.

– Бо… – Кот собирается сказать что-то еще, но телефонный звонок его прерывает. – Да, Кир. Какой? Ага. Понял. Что там за система? Угу. Часа три займет. Скоро буду. Давай.

Это не первый случай, когда Богдана забирают от меня вот так. И если честно, уже начинаю думать, что это какой-то секретный шифр, а не деловой разговор.

– Мне нужно к ребятам.

– Не хочешь рассказать, чем вы там занимаетесь? – Градус раздражения достаточно высок, чтобы задать этот вопрос.

– Зачем тебе это, Лисенок? – снисходительно спрашивает Богдан.

– Может, потому, что мне не все равно? Потому что мне интересно, чем ты живешь. И меня достали твои секреты!

– Бо, возвращайся к Вадику с Марусей, ладно? Я позвоню, как освобожусь.

– Ну что ты! Не утруждайся!

– Лисенок, я люблю тебя, ты же знаешь. Все будет хорошо, – ровным тоном произносит Кот и целует меня в щеку, прежде чем быстрым шагом покинуть сквер.

– Ага… И я тебя, – тихо отвечаю в пустоту.

Смотрю Богдану вслед. Такое чувство, что ему вообще на все плевать. Все, что я говорю, пролетает мимо кошачьих ушей. Он меня не чувствует, не понимает. Он уже ушел далеко вперед, а я так и осталась на уровне песочницы. Иногда он заходит ко мне поиграть, но каждый раз мне приходится смотреть на его спину. И уже даже волшебная фраза «я люблю тебя» не спасает ситуацию.

Сажусь на ближайшую свободную скамейку и достаю мобильник. Кручу его в руках, ощущая острую необходимость в разговоре с человеком, который еще ни разу меня не подвел. Нахожу в списке контактов номер, украдкой вытирая слезы со щек.

– Рыжая, привет, – отвечает Тема шепотом. – У тебя что-то срочное? Я на паре…

– Не особо. Набери мне, как сможешь.

– Та-а-ак… Слышу по голосу, что последний звонок превратился в похороны. Перезвоню через минуту. Подожди.

Дрожь в руках и ногах стихает, комок в горле растворяется, превращаясь в жидкий мед. Вот так просто понять с полуслова, что он мне очень нужен, может только Тема. Через пару минут телефон снова оживает. Нажимаю на зеленую трубку, прикладываю мобильник к уху и слышу взволнованное:

– Что стряслось?

Выкладываю все как есть. Тема – тот человек, которому мне нетрудно открыться полностью. С ним не нужно сдерживаться или притворяться, не нужно пытаться казаться лучше, чем я есть. Вот такая и должна быть настоящая дружба, когда тебя принимают любым. Счастливым, грустным, злым, нервным. Когда могут порадоваться вместе с тобой, пожалеть и защитить от всего мира.

– Рыжая, мне сказать как друг или как человек, который хочет тебя успокоить?

– Как друг.

– Все это ерунда какая-то, а не отношения. Вам нужно серьезно поговорить.

– Когда мы только вдвоем, все замечательно, но вокруг нас кипит жизнь, и такое чувство, что видим мы ее абсолютно по-разному. Наше согласие заканчивается на выборе фильмов. Тем, мне страшно. Что, если я начну ковыряться во всем этом и разрушу то, к чему шла так долго?

– А тебя устраивает положение вещей сейчас?

– Не знаю…

– Подумай, – строго произносит Артем.

Все это напоминает заказ с китайского сайта. Ты видишь вещь на картинке, и она тебе нравится, представляешь, как круто будешь смотреться, надев ее. Ждешь посылку несколько месяцев, периодически поглядывая на фото и примеряя вещь в воображении, но, когда получаешь заветный сверток и надеваешь то, что так долго хотел… приходит разочарование. Размер не тот, нитки торчат, рисунок скошен. И, глядя в зеркало, нет уже того восторга, который рисовался в голове, но ты отчаянно пытаешься найти плюсы. Вещь ведь желанная и долгожданная. Она того самого цвета, того фасона, но носить ее совсем не хочется, а выкинуть жалко. В мусорку полетит не только бракованная одежда, но и твое время, твои эмоции, твоя мечта…

– Я люблю его, Тем. И он меня тоже, – тихо произношу я.

– Да, Бо, я знаю. Ты его любишь. Он тебя тоже. Только себя он любит больше, своих друзей он любит больше.

– И что ты мне предлагаешь? Поставить его перед выбором? Я не стану.

– Дело не в выборе, а в приоритете. Необязательно отказываться от рыбы, если тебя бесят кости. Их же никто не заставляет есть.

– Говори попроще!

– Бо, есть такая штука, как компромисс. А еще отношения предполагают определенный уровень ответственности, общее будущее или хотя бы планы.

– В планах у Кота сейчас армия и его дела.

– Вот и ответ. Рыжая, я не хочу давать советы. Это ваши отношения, но… Как твой друг скажу одно… Это не то, чего ты заслуживаешь. Может, Богдан умеет быть для тебя хорошим другом, но парень… Это больше, чем поцелуйчики и признания в любви. И на мой взгляд, если ты готова к серьезным отношениям, то он, похоже, нет. Прости меня за то, что говорю это, но это так. Ты готова ждать его? Не только из армии.

Прихожу домой, а попадаю в сонное царство. Квартира наполнена тишиной, из открытого окна на кухне веет свежим теплым ветром. Нахожу в холодильнике два куска торта и достаю оба. Наверное, предполагалось, что мы вернемся вместе с Богданом, но… Увы и ах, все вкусности достанутся мне одной в качестве компенсации. Разговор с Темой превращает мысли в кипящую массу, кручу в голове разные варианты развития событий и понимаю, что ни один из них меня не устраивает. Ощущение собственного бессилия убивает, и только сладкий бисквит помогает не расклеиться окончательно.

Редиска прибегает на запах сладостей и поднимается на задние лапки, выпрашивая лакомство. Смотрю в темные бусинки добрых глаз и протягиваю любимцу палец, испачканный в креме.

– Ешь, сатаненок, – приговариваю я, ощущая, как шершавый язычок касается кожи.

Умиленно улыбаюсь, но вдруг вместо языка чувствую острые маленькие зубы и пронзительную боль. Одергиваю руку, едва не срываясь на крик. Редиска, чуя неладное, пулей вылетает из комнаты. На глаза наворачиваются слезы, но не из-за боли, а скорее из-за обиды. Вот и вся правда жизни. Ты кормишь кого-то из своих рук, делишься самым дорогим… Торт, конечно, не самое важное для меня, и все же. Пес меня укусил. Укусил, как только закончился крем. И все. Я больше не нужна. Получил, что хотел, сделал больно и сбежал. То есть как только ты перестаешь быть полезным, то от тебя можно тут же отвернуться? Если тебе пока нечего предложить, ты – пустое место, пережиток прошлого, использованный продукт. Чистое потребительство и никаких высоких чувств.