Книга Передружба. Недоотношения - Алекс Хилл

Кот смотрит на меня, ожидая ответа. Если честно, мне больше нравится проводить время сугубо нашей четверкой, но раз уж сегодня такой повод, то можно и потусить с классом. Все-таки это наш общий праздник. Единственный человек, которого я предпочла бы не видеть, – это Ромашова. Может быть, она свалит к «дэшникам»? Или на Луну! Неприязнь к Оксане все растет, и я не могу это остановить. Каждый ее взгляд как комок грязи в лицо. Еще один плюс в окончании школы – это то, что мне не придется больше видеть ее каждый день.

– Конечно, – киваю я, поглядывая на довольного Кота. – А тебе лишь бы потусить, да?

– А ради чего еще жить, Лисенок?

– Ради кайфа! – басит Вадик.

Все смешалось… Люди, кони… На лавочках в сквере собирается вся параллель, из портативной колонки звучит музыка, пробки от шампанского взлетают в воздух. Сумасшедший дом, но даже приятный, родная ведь психушка. Все такие счастливые, улыбаются, фотографируются, обнимаются. Осознаю, что все-таки эти люди были близки мне. Большинство из них. С кем-то я сталкивалась на организации концертов, с кем-то делилась учебниками, кому-то давала списывать, а у кого-то списывала сама. Натыкаюсь взглядом на Оксану… Сердце замирает перед следующим ударом. А кому-то я верила больше, чем себе, считала родственной душой. И так обломалась…

Ромашова вскакивает с места, оставляя «собачек» и Таню, и направляется в нашу сторону фирменной походкой от бедра. Выглядит, как всегда, по-кукольному. Плиссированная юбка, блуза с рюшами и, конечно же, банты. Яркий макияж, укладка на миллион долларов. И если раньше, глядя на эту девушку, во мне просыпалась зависть, то сейчас… Ничего. Абсолютно.

Завидовать внешности глупо. Мы такие, какие есть. С разным типом фигуры, цветом волос, разрезом глаз. Необязательно сравнивать себя с другими. Каждый и каждая уникальны. По-своему красивы и очаровательны. Главное, комфортно чувствовать себя в своем теле, уверенность в себе и смелость. А внешние мерила из модных журналов и фоток в социальных сетях… Кому они нужны? Что для человека самое главное? Быть нужным, быть любимым. И все мы разные в своих предпочтениях. Всегда найдется тот, кто оценит именно тебя, без линеек и сантиметров. И не важно, какой у тебя рост, вес, как ты одеваешься и красишь ли ты губы. Важно, какие чувства ты несешь, какие эмоции вызываешь своими словами и действиями.

Оксана, например, вызывает у меня яростное отвращение. И как бы хорошо она ни выглядела, это так. Она сама в этом виновата. Мне не хочется иметь ничего общего с ней. Может быть, я не права, но это моя жизнь, и я могу выбирать свое окружение и точно не обязана терпеть в нем предателей и лицемеров.

– Привет, – говорит Ромашова, останавливаясь напротив меня и Богдана.

Отворачиваюсь, делая вид, что мне очень интересен разговор Маруси и Вадика о съедобных улитках. Какая прелесть.

– Бо, Кот… – продолжает Ромашова, не понимая толстенного намека. – Можно поговорить с вами?

– Говори, – спокойно отвечает Богдан.

– Давайте отойдем?

– Может, ты сама отойдешь? Вряд ли нам есть о чем говорить, – вмешиваюсь я.

– Слушайте, ребят. – Оксана выдавливает жалобный взгляд, словно ей очень неловко и стыдно, но я не верю.

– Мы уже тебя наслушались, Оксан. Спасибо, что-то больше не хочется.

– Я хотела извиниться. Понимаю, что поступила ужасно, но…

– Извинилась? Можешь идти.

– Бо, ну чего ты? – тихо спрашивает Кот, сжимая мое плечо.

– Я – чего?!

– Все ошибаются, Лисенок. Мы можем просто отпустить ситуацию. Незачем оставаться врагами.

– Хочешь дружить с ней? Вперед. Я тебя не держу.

– Я не об этом.

Богдан из мягкого котенка превращается в сердитого котяру, но и я не отстаю, показывая острые лисьи клыки.

– А о чем? Давайте простим предательство и заживем большой дружной семьей? Так?! Я не хочу ничего слушать, понятно?

– Богдана, я не хотела… – продолжает Оксана голосом, полным раскаяния.

Меня перетряхивает, словно она скребет ногтем по стеклу, а не разговаривает. Огонь злости и разочарования, который я тушила в себе все это время, разгорается все ярче и выжигает меня изнутри, лишая человеческих чувств.

– Я не собираюсь участвовать в этом представлении! – Поднимаюсь с лавочки, скидывая с плеч руку Богдана. – Можете пообщаться без меня. Помириться. Подружиться. Что хотите! – бросаю гневно и топаю по дорожке подальше от похитительницы моего счастья, которая почему-то решила, что такое можно простить.

Богдан догоняет меня через пару секунд, но я не сбавляю шаг, даже когда чувствую его руку на запястье.

– Лисенок, погоди, – говорит Кот, пытаясь меня остановить, но я пру словно танк на максималках. – Что за истерики?!

Обида больно жалит, оставляя после себя горящий волдырь злости. Так я теперь еще и истеричка? Класс!

– А ты не понимаешь, Кот? Мозги после пары бокалов хуже пашут?

– Нормально они пашут. Всегда! Когда ты успела стать такой стервой? – выплевывает Богдан, и в грудь впивается еще десяток ядовитых жал.

Останавливаюсь, яростно встряхнув волосами:

– Так это я теперь стерва? Не та, которая играла с нами, как умелый кукловод, а я?!

– Бо, она ведь хотела извиниться. Все ошибаются.

– Ошибаются?! – вскидываю брови и открываю рот. – Ошибка, Кот, это что-то случайное, импульсивное, а не хитро продуманный план ради определенного результата.

– Я не говорю о том, что нужно простить ее и дружить снова. Просто не вижу смысла враждовать. Мы вместе несмотря ни на что, а Оксана, кажется, искренне сожалеет. Ей тоже тяжело. Когда ты перестала с ней общаться, она очень переживала. Почему ты не веришь, что человек осознал свои ошибки?

– Переживала? Что-то я этого не заметила. Ах да… Вы же там утешали друг друга, когда стерва Богдана вас бросила. Так?!

Кот хмурит брови, в его глазах блестит металл.

– Да что с тобой?

Закрываю глаза, сдерживая слезы. Не знаю, что ранит больше: отсутствие поддержки или то, что Оксана снова умудрилась все испортить. Озарение приходит внезапно. Что, если это очередной план, чтобы рассорить нас с Котом? Я знаю Ромашову, она ненавидит проигрывать. Делаю парочку глубоких вдохов и протяжных выдохов, собираясь с силами.

– Послушай, Кот… – произношу и кусаю губы, затмевая моральную боль физической. – Она была моей лучшей подругой. Возможно, для тебя все не так страшно, но для меня ее поступок не иначе как предательство. Она растоптала мое доверие, причинила столько боли. Я ненавижу ее всей душой. Ты и не представляешь себе, как это ужасно. Мне не нужны ее извинения и раскаяние. Если все это правда, то она молодец. Так держать. Пусть живет себе дальше, но меня не трогает. И знаешь что? Мне обидно, что ты сейчас на ее стороне, а не на моей.