Книга Пилигрим. Книга 3 - Константин Калбазов

— Здравствуй Илдей. Ты меня звал?

— Ну что, ты готов отомстить за своих родителей?

— Да, — решительно ответил парень.

— Тогда держи, — печенег бросил на стол небольшой холщевый мешочек. — Добавишь это в вино. Щепотку, больше не нужно. Растворится быстро. Вкуса он не почувствует.

— И когда все случится?

— Через неделю увидишь первый результат. Он станет быстро уставать, временами у него будет колоть грудь. А через месяц болезни покинет этот мир.

— Хорошо.

Решительно кивнув, парень вышел из комнаты, унося яд с собой. Он бы с радостью вонзил в князя клинок. Но был слишком труслив, чтобы напасть на воя даже со спины. Подсыпать яд тоже требуется смелость. Но это все же другое. С этим он справится.

Глава 20. Дурные вести

Хлопок вышел ожидаемо куда тише чем у пушки. Что в общем-то и не удивительно, учитывая скромный калибр пищали. Тут всего-то порядка тридцати миллиметров. В ствол помещается только три болта. Которые сейчас короткими росчерками устремились по крутой траектории забираясь высоко в небо.

Вообще-то, поначалу была мысль использовать более мелкий калибр под одну стрелу. Благо у Михаила имелся опытный образец мушкета. И результаты радовали. Скорость выше, дальность больше. Но при этом оружие оказывалось каким-то уж совсем узкоспециализированным.

Поэтому он все же решил увеличить калибр, назвав его пищалью. Благодаря нехитрому раскрывающемуся поддону из него можно пускать и по одной стреле. Как обычной, так и зажигательной. По плотному скоплению не грех пустить и три. Глядишь получится не только напугать, но и подстрелить кого. В ближнем бою использовался контейнер с дюжиной каменных картечин. А против доспешных можно использовать то же керамическое ядро. Это уже не мелкая картечь, от нее панцирь не спасет. При этом скорострельность ничуть не уступала стреломету.

Неплохое получилось оружие, отдачу которого тачанка воспринимала с легкостью. Разве только покачивалась на рессорах. Сейчас как раз проходила очередная фаза полевых испытаний. Стреляли на максимальную дистанцию, проверяя как возможности самой пушки, так и разброс стрел. Первая радовала так как превышала таковую у пушки на три сотни метров. Вторая, не очень. При стрельбе тремя стрелами рассеивание выходило большим. Одна стрела летела более кучно.

Жаль что этих пищалей не было в прошлом походе. Глядишь и толк от тачанок вышел бы куда весомей. Впрочем, и так управились. Хотя конечно перерасход стрел вышел просто колоссальным. Если бы не прилетающие трофеи и не возможность повторного использования берестяных контейнеров, то боеприпасы закончились бы куда быстрее, чем это случилось в реальности.

Конница присоединилась к ним на третий день осады. К этому моменту обороняющиеся в гуляй-городе успели уничтожить подошедшие осадные машины. Их доставили в разобранном виде, и к удивлению Романова довольно споро собрали. Вот уж чего не ожидал от половцев, так это того, что они настолько разбираются в механике, и метательных машинах в частности.

Впрочем, это им все одно не помогло. Так как машины не успели даже выйти на дистанцию стрельбы, как были уничтожены. Новые стрелометы показали себя достаточно точным оружием. На каждый онагр в среднем пришлось по пять выстрелов. Поделать с греческим огнем кочевники ничего не смогли.

Оставшись без артиллерии они были вынуждены перейти к осаде. Но с появлением конницы, это стало попросту невозможно. Теперь блокировать гуляй-город небольшими отрядами было попросту невозможно. Печенеги расправлялись с ними на счет раз. Очень уж они обозлились на своих бывших господ.

Михаилу даже пришлось отдельно потребовать от Кучуккана, чтобы они не измывались над угодившими к ним в плен, а просто убивали их. Не сказать, что он рефлексировал по поводу пыток. Но одно дело, когда в этом есть смысл, и совсем другое вот так, вымещая накопившуюся за годы злость.

Войско продвигалось вперед, проделывая за день по сорок километров. Слабые попытки кочевников хотя бы замедлить их продвижение ни к чему не привели. Пограничники надвигались на стойбища, не способные так быстро двигаться, неумолимым катком.

Половцы умели брать станы кочевников, выставленные табором. Но кибитки, по сути жилье на колесах, не имели ничего общего с боевыми повозками изначально проектировавшимися для боя. К тому же свое веское слово сказали пушки и греческий огонь. Возможно позже они и найдут способы как справляться с этой напастью. Но сейчас были попросту бессильны.

Дважды Михаил отклонял призыв Шарукана к переговорам. И только когда встал лагерем напротив его куреня, наконец согласился с ним встретиться. Беседа вышла короткой. Михаил попросту предложил ему сразиться. Если победит хан, тогда пограничники и печенеги отступят ни с чем. Выиграет воевода, он сам выберет в каждом курене орды по два десятка мальчиков в качестве заложников.

Либо так, либо он атакует стойбище. Вообще-то, выбора у хана не было. Михаил отвергал переговоры с Шаруканом, но тайно встречался с представителями других орд. Инициаторами встреч всякий раз выступали они, тайно приближаясь к стене повозок. Послы заверяли, что произошло недоразумение, что они польстились на посулы хана, и если воевода пообещает, что не придет к их куреням, то они уведут своих воинов. Получали согласие и оставляли сборное войско.

Так что, армия Шарукана таяла буквально на глазах. И к моменту переговоров, представители других орд покинули его. Оставшихся же явно было недостаточно, чтобы остановить врага, неожиданно оказавшегося значительно сильнее, чем моно было подумать.

Справедливости ради, припасов пограничников хватило бы еще на один серьезный бой. После чего от их преимущества практически ничего не осталось бы. Конечно и половцев потрепало изрядно, так что в том, что верх останется за пограничниками, Михаил не сомневался. Вопрос только в том, насколько дорого им дастся эта победа. Платить дорого не хотелось.

Шарукан оказался серьезным противником. Дрались бездоспешными. Сначала стреляли из луков, имея в колчане по двенадцать стрел. Потом взялись за клинки и сошлись верхом. Михаил прекрасно отдавал себе отчет в том, что в седле против кочевника у него нет шансов. Поэтому без тени сомнений атаковал его коня. Что было воспринято гулом возмущенных восклицаний половцев. Но когда он спешился, он сошел на нет.

Не сказать, что хан не умел сражаться пешим. Умел. И весьма хорошо. Но тут уж Михаил ему мог противостоять на равных. А то и превосходил его. Что вскоре нашло свое подтверждение в его победе. Вообще-то он мог не убивать Шарукана. Но предпочел не играть в благородство. Как говорится, нет человека, нет проблем…

Потом была встреча с тестем, который заверил Михаила, что его соплеменники прониклись к нему уважением. Разнести в пух и перья превосходящего противника, это достойное деяние. Ну и такая малость, как гуляй-город. Кочевники реально не знали что можно противопоставить этой новинке. У них вообще, со взятием укреплений все ни слава богу. А тут такая напасть.